Удивительно глубоко шагнула современная физика. Стандвртная модель (СМ) позволяла моделировать события начала развития Мироздания буквально, до мельчайших первых мгновений своего существования. Ничего тогда не было. Был один какой-то кварковый бульон. О какой геометрии можно было говорить…?
Франц кое-как сел на кровати, тихонько переложил дренажные трубки от левого бока на правую сторону, взял три дренажа в одну руку, два – в другую и медленно поднялся. Потом тихонько двинулся к туалету. В туалетном зеркале он себя не узнал. «Всё, стригусь налысо и начинаю новую жизнь, а то на чёрта стал похож», – подумал Франц, рассматривая незнаковое отражение в зеркале. В этот же день он заказал к себе в палату парикмахера.
Через пару дней в палату постучали, что немало удивило Франца – здесь все появлялись без стука. Соседа навещали бесчисленные дети и внуки и шастали туда-сюда, а медсёстры были вообще, как у себя дома. И вдруг кто-то стучится.
Сначала Францу показалось, что пришёл ребёнок – настолько она была маленького роста, – но при более внимательном взгляде было понятно, что это женщина. В палату вошла не то китаянка, не то вьетнамка. Их много было в восточной Германии.
– Парикмахер кому нужен, – тихонько сказала китаянка.
– Идите сюда, – позвал Франц и сел на кровати.
Китаянка ловко упаковала плечи и шею Франца в чёрную материю.
– Как будем стричься?
– Оставьте пять миллиметров по всей голове, какая тут прическа…, – Франц обречённо махнул рукой.
Через несколько минут всё было кончено. На голове Франца остался ровный седеющий пятимиллиметровый ёжик. Можно было творить дальше.
«Всё должно начинаться с математики, – думал Франц, – а физики сначала строят свои теории потом подгоняют под них математику». Если предположить, что первые мгновения существования нашего мира можно описывать какой-то геометрией, то это должна быть только проективная геометрия и никакая другая. Все остальные геометрии рождаются уже из проективной. Стоп! Но ведь с начала Большого Взрыва и до кваркового супа ещё было какое-то время. Пусть ничтожно малое, но оно было. Пол Девис пишет, что в это мгновение и могло родиться само пространство из ничего. Из НИЧЕГО! Из какого-то пра-пространства, в котором есть только выход или вход, или вход-выход, как одно и то же. Можем ли мы это понять, можно ли такое явление описать математически. И тут Франца осенило. Бутылка Клейна! У бутылки Клейна как раз одна дырка. Она же и вход, и выход. Это и должно быть математической моделью первого мгновения. А ведь бутылка Клейна – это две проективные плоскости, соединённые коридором. Франц представил концентрические сферы соединённые попарно между собой трубчатыми ходами. «Как мои дренажи, – мелькнуло у него в голове, – какая-то Туннельная сфера». Название понравилось Францу, а дальше пошло, как по маслу.
* * *
– Всё! – мы над точкой, – сказал Иван.
– Включать?
– Нет, Оля, погоди. Ещё не пришло то мгновение. Ты держи палец на кнопке. Как скажу «жми» – включай, но через мгновение выключи. Больше не надо.
И Иван снова стал что-то рассматривать в цифрах приборной доски сферолёта, переводя время от времени взгляд на экран персонального компьютера, который держал у себя на коленях.
* * *
Францу не спалось. Несмотря на то, что ночь была безлунная и казалось, что и звёзды сегодня кто-то выключил, за окном сквозь черноту просматривалась готическая стена зданий и сам квадратный сквер.
Сегодня была закончена работа, которую Франц назвал «Геометрия фундаментальных законов». Теперь он знал, как родилось Мироздание и как оно развивалось. В работе вместе с понятием «туннельная сфера» появилились понятия «масштабный фактор» и «реликтовая кривизна». Причём кривизна эта должна обуславливаться поверхностью Шерка. Да, того самого Генриха Шерка, чья фамилия имела тот же числовой что и имена и фамилии Эйлера, Лагранжа, Вейля, Максвелла и самого Франца.
«Удивительно напоминает зал, – думал Франц, всматриваясь в окно, – зал, где был бал у сатаны. Такой же квадратный, какие-то готические стены… Чёрное небо… Кто видел фильм «Мастер и Маргарита» меня поймёт…». И в этот момент ослепительный белый свет обрушился с неба. Он в одну секунду осветил квадрат сквера и тут же погас, превратив всё за окном в непроглядную жирную черноту. Казалось – это было одно мгновение, как мгновение Большого Взрыва, когда родилось пространство и время. Свет озарил не только сквер, но и всё сознание Франца. Он вдруг понял, что такое наш Мир.