– Что? – спосил Антон, поднимаясь ему навстречу.
– Без сочнания, лежит пристёгнутый к батарее.
– Круто, но к батарее это слишком.
И они снова стали подниматься на второй этаж.
– Костыль! – Крикнул вслед Михеич.
– Кстати, а где костыль? – спросил не останавливаясь Антон.
– Кажется, в послеродовой забыл.
В коридоре по-прежнему никого не было. Погребняк мирно лежал у батареи. Антон снял наручники, поводил руками у головы лежавшего, Иван взял забытый костыль и они снова пошли к лестничному спуску. У ординаторской Антон остановился, заглянул внутрь и не громко кому-то сказал: «Женщины, там у вас какие-то мужики в сапогах шляются».
– Ну, мать вашу…! – Михеич придирчиво стал осматривать возвращённый костыль. Медсестра, уже стоя, продолжала таращить глаза.
– Ты с Погребняком поосторожней, – сказал уже на улице Антон, – хорошо, если он нас не заметил. Собственное расследование он всё равно будет проводить – я его знаю. А в отчёте генетикам надо писать всё, как было, ничего не утаивая. Впочем, сам, наверное, знаешь. Ведь не первый же раз в операции? Кстати, так зачем ты прибыл в такую рань? Пацан ведь только родился, какие советы и наставления? Ты ведь из «СНА» или…?
– Сёмка.
– Что?
– Семён Молнар родился. Ты запомнил время рождения?
– Да, десять часов, десять минут, двадцать первого июля тысяча девятьсот пятьдесят четвёртого года, – чётко произнёс Антон, – а почему Семён?
– В этом-то вся суть. Мать, ну Лида Молнар, всегда мечтала, что назовёт сына в честь своего отца Францем, а нужен Семён.
– Почему именно Семён? – Недоумевал Антон.
– Предписание в задании от генетиков. Вот я этим и занимаюсь ещё с 1938 года.
– Ничего себе! Ничего не понимаю.
– Комбинация какая-то, я вообще даже и не пытаюсь понять логику наших генетиков. Началось всё в Грозном. Но в отчётах, то, что я тебе рассказываю, ты не пиши.
– Само собой.
– В класс, где училась Катя, старшая сестра Лиды Молнар, пришёл мальчишка Семён Игнаточкин.
– Извини, Молнар – это девичья или по мужу?
– По мужу. Депортированный немец. Девичью фамилию я не знаю. Знаю, что отец у них кажется венгр по национальности. Ещё в первую мировую войну в плен попал. Так и остался.
– Ну ладно, и что?
– Задача была подружить этого Семёна и Катерину. Ну, – это задачка для начинающих. После школы Семён поступил в Одесскую мореходку – всю жизнь о море мечтал. Кстати, куда мы идём?
– Поживёшь пока у меня, я комнату снимаю в Ладейке, с хозяйкой договорюсь. Диван старенький, но вполне приличный. Надо кое-что обсудить. Ты вообще кто по этой жизни?
– По второму образованию естественник. Физику с математикой в одесской школе преподавал.
– А по первому?
– По первому – инженер.
– Ну-ну, дальше?
– А ты кто по жизни?
– Я – местный опер. Во время войны гонялся здесь за «Чёрной кошкой»…
– Я слышал, что это московские дела.
– Да этих «чёрных кошек» во всех мало-мальски больших городах России полно было. Ну, дальше что?
– А дальше война. Катя с родственниками была эвакуирована в Сибирь. Семён погиб в сорок втором на подводной лодке. Теперь новорожденного надо Семёном назвать в честь погибшего. Это не сложно.
– Хочешь сказать, что весь сыр-бор только ради имени новорожденного? – ухмыльнулся Антон, – неужели надо было такую карусель затевать.
– Операцию наверху разрабатывали и одобряли. Поди разберись, что там у них за комбинации…
– Может и войну ради этого затеяли? – подначивал Антон.
– Нет. Война – это слишком. Это же один из многих возможных сценариев.
– Ну, вот и пришли.
* * *
В это время в кабинете главврача шли разборки.
– … ведь чудом мальчик остался живой, – распекала всех Валентина Ивановна, – кто делал амниотомию*)?
– Ольга Николаевна, – оправдывалась дежурная медсестра Вера, – ей же профессор приказал.
– Вы что, все с ума посходили? Какой профессор у нас и среди ночи?
– Из горбольницы. Очередную роженицу привезли и он с ними приехал.