— Проходи, Синтия, — изображая оскорбленную невинность, сухо пригласил Саймон. — Всем известно, что ты за штучка. Только мой брат никогда не знает, с кем ты делишь постель в его отсутствие.
— Ты лжешь! — вскричала Синтия, побелев как мел.
На лице Саймона заиграла кошачья улыбка.
— Боишься, что ему станет известно, что ты пришла ко мне в комнату? — фальшиво ласково спросил он. — Не переживай. Мой брат любит делиться, щедрость позволяет ему наслаждаться великодушием и властью. Нужны деньги, Саймон? Вот тебе деньги. Хочешь машину? Вот тебе чек. Хочешь жить в моем доме? Пожалуйста, живи и чувствуй себя как дома. Что мое, то твое.
— Подумай хорошенько, прежде чем причислить к этому списку меня, — сдерживая бешенство, прошипела Синтия.
— Почему нет? Вся эта история с наследованием «Трампа» наглядно показала, чего ты стоишь для Рамона. Ты просто приятный довесок к его добыче, Синтия, движимое имущество, соединенное с недвижимым, выражаясь юридическим языком. Так, ничего особенного — легкий флирт, потом водворение тебя в доме и упоминание в завещании.
— Ты дерьмо, Саймон! — с холодным презрением отчеканила Синтия. — Я владелица «Трампа», отель перешел в мою собственность по завещанию моего отца!
— В самом деле? — Голос Саймона звучал настолько уверенно, что Синтия начала сомневаться в своей правоте. — Неужели в завещании сказано: «Данным завещаю моей дочери отель «Трамп» вместе с деньгами, чтобы привести означенный в должное состояние»?
Нет, пришлось признать Синтии, таких слов в завещании точно не было. Отец сформулировал свою последнюю волю так: «Все, чем я владею, переходит моей дочери». В остальном Синтия положилась на мужа. Раз она доверила Рамону свою жизнь, почему же не довериться ему в вопросах бизнеса? Синтии было не до юридических тонкостей, она тяжело переживала утрату, ведь с самого ее рождения отец являлся ее кумиром и советчиком во всем. Синтия даже не подозревала о его болезни, которую он скрывал от нее, как и многое другое.
Неужели отец скрыл от нее и покупку Рамоном отеля?
Теперь Синтия видела себя как бы со стороны в ту ночь в комнате Саймона. Ей вдруг пришло в голову, что, если он оказался прав насчет завещания, все остальное тоже могло быть правдой. Действительно, Рамон мог жениться на ней по настоянию ее отца, который пожелал оставить отель в собственности семьи.
Синтия вернулась к реальности, почувствовав, что дрожит. Она включила душ, сняла халат и начала стягивать с себя мокрый купальник. Синтия больше не желала ничего вспоминать, но ее сознание распорядилось иначе. Она встала под горячие струи душа, и перед ней снова замелькали кошмарные сцены из ее прошлого.
Вот Саймон пытается обнять ее, а она с негодованием отталкивает его руки. Он наслаждается их потасовкой, с похотливой улыбкой говорит ей гадости. Синтия безнадежно проигрывала схватку — силы оказались неравными. Саймон был большим и сильным, она — маленькой и хрупкой. Саймону удалось повалить ее на постель, и в этот момент вошел Рамон.
Все, хватит воспоминаний! — велела себе Синтия. Надо срочно уезжать отсюда, прямо сейчас, решила она и торопливо вышла из-под душа.
15
Рамон увидел спускающуюся по лестнице Синтию и понял, что дело обстоит гораздо серьезнее, чем он ожидал. Ее лицо напоминало безжизненную маску, в руках Синтия держала тот самый чемоданчик, который она привезла с собой из «Трентона».
— Куда ты собралась? — вкрадчиво осведомился Рамон.
Синтия не ответила и даже не посмотрела в сторону Рамона, пройдя мимо, будто его здесь и не было.
Ах, так! — рассердился Рамон и выхватил у нее чемоданчик. Синтия вскрикнула и остановилась. Он обрадовался, заметив, как в ее зеленых глазах вспыхнула ярость. Даже такая реакция лучше, чем равнодушие.
— Нам надо поговорить, — сказал Рамон.
— Мне нечего тебе сказать.
Черт с ним, с чемоданом! Синтия направилась к двери, гордо вскинув голову и расправив плечи.
Нет, ты будешь со мной говорить! — упрямо подумал Рамон. Я заставлю тебя!
— Знаешь, как говорят: «Если бы мог, я отыграл бы назад»? Так вот, я даю тебе такой шанс. Не упускай его, Синтия.
Она остановилась, и Рамон торжествовал пусть маленькую, но победу. Синтия медленно обернулась и неуверенно произнесла:
— Сейчас я не могу говорить с тобой, мне нужно время…
— Ты только и делала, что теряла его все эти двенадцать месяцев, — мрачно прервал ее Рамон.
— Ладно, — внезапно согласилась она, — если ты так хочешь, давай отыграем назад.