Ее холодность как рукой сняло, лицо Синтии пылало от злости. Рамон мог поклясться, что источаемые ею флюиды ненависти обжигают его, как летящие от костра искры.
— Итак, той ночью, увидев, что происходит в комнате Саймона, ты тут же обвинил во всем меня.
— Но ты же была не просто в комнате Саймона, а в его постели! Как бы ты отреагировала, увидев меня в постели с другой женщиной?
— Не пытайся валить с больной головы на здоровую! Ты там был, все видел собственными глазами и не только не помог мне, а назвал меня проституткой!
Рамон побледнел, задетый ее словами, однако попытался оправдаться:
— Меня понесло. Я просто потерял голову.
— Саймон сказал, что ты никогда не знал, с кем я сплю в твое отсутствие, — продолжала Синтия. — Выходит, ты делился с ним сомнениями в моей порядочности?
— Нет, — возразил Рамон, не глядя ей в глаза.
Он действительно подозревал Синтию в желании заняться любовью — хотя бы из любопытства — с другими мужчинами. Правда, до такой гнусности, как обсуждение своей жены с третьим лицом, пусть даже с братом, Рамон не опускался, но, наверное, какие-то его неосторожные слова позволили сделать Саймону именно тот вывод, который он сделал.
А подозрения Рамона зиждились на том, что он взял в жены девственницу, которая оказалась ненасытной в любовных играх. Потому-то он и опасался, что Синтия может не устоять перед соблазном адюльтера.
— Ты не должна была уезжать, даже не попытавшись выяснить отношения, — заявил Рамон, отдавая себе отчет в том, что его аргумент слишком слаб.
Синтия обожгла его презрительным взглядом.
— Вот как? Ты чуть не убил Саймона, а потом наверняка бы разделался со мной! Неужели я должна была спокойно ждать своей очереди? Естественно, я поспешила уйти, как и любая другая на моем месте.
— Никого я не убивал, так, врезал пару раз хорошенько… Потом поехал в «Трамп» и, напившись в стельку, провел ночь в офисе твоего отца. На рассвете я протрезвел, понял, что натворил, и вернулся домой. Но ни тебя, ни Саймона уже не было.
— Твои оскорбленное самолюбие и воспаленное воображение подсказали, какой сделать из этого вывод, и потому мы встретились только через год, — с грустной улыбкой констатировала Синтия.
— Нет, все было не совсем так! Я…
— Меня это больше не интересует, — перебила его Синтия и повернулась к двери, собираясь уйти.
— Почему ты поехала в Гаррисберг? — спросил Рамон, чтобы как-то задержать ее.
— С ним у меня связаны счастливые воспоминания детства, — бросила Синтия, не оборачиваясь. — Мы часто отдыхали там всей семьей и останавливались именно в «Трентоне». Наверное, поэтому мне так хорошо там работалось. А теперь ты купил его… Айви восхищается тобой, да и весь персонал тоже.
— Все, кроме тебя.
Синтия кивнула.
— Да, кроме меня.
— Но почему? — хмуро спросил Рамон. — Я думал, ты поймешь, что я купил его исключительно для тебя.
Синтия наконец оглянулась и, грустно улыбнувшись, спросила:
— Так же, как ты купил в свое время «Трамп»?
Рамон был разочарован — разговор ни к чему не привел. Синтия ненавидит его, у него же нет никаких доводов, чтобы возразить ей. Рамон точно знал, что, если сейчас она уйдет, то уже навсегда.
— Даже самому презренному человеку дается последнее слово, дорогая…
Рамон затаил дыхание, ожидая ее реакции. Синтия коснулась рукой шрама на виске, и он понял, что она колеблется.
— Я не могу оставаться здесь… — неуверенно пробормотала Синтия.
— Отлично! — обрадовался Рамон. — Тогда мы куда-нибудь пойдем.
Но, как только он стал приближаться к ней, Синтия напряглась.
— Я хочу побыть одна.
— Нет, — твердо заявил Рамон.
В другой ситуации он бы поцеловал Синтию, и она непременно оттаяла бы. Но теперь он чувствовал, что надо действовать иначе. Рамон тяжело вздохнул и, не обращая внимания на сопротивление Синтии, решительно положил руки на ее плечи.
— Ты неважно выглядишь, дорогая. Нам обоим нужна передышка, — нежно сказал он. — Тебе в любой момент может стать плохо, и ты окажешься под колесами первого же автомобиля. Так что, пожалуйста, разреши мне сопровождать тебя.
Рамон не мог точно сказать, что сильнее подействовало — его просьба, прикосновение его рук или нежный взгляд, но Синтия больше не сопротивлялась.
— Ладно, пошли, если хочешь, — сдалась наконец она.
— Куда мы идем? — спросил Рамон, давая понять, что предоставляет ей право выбора.
— В отель «Трамп». Хочу посмотреть, что с ним стало.