Хеннесси хотелось плакать и биться головой о стену, но вместо этого он каждый день выпивал по десять чашек черного кофе и полбутылки пептобисмола. Он все еще занимался делом Дерджин, и мысли о Донне отвлекали его от жалости к себе. Джо единственный из всех соседей продолжал ходить к Роберту и даже выдумывал разные поводы для визитов, все надеясь обнаружить какую-нибудь зацепку. Он перетряхивал шкаф Донны и листал ее кулинарные книги в поисках какого-нибудь тайного знака. Он дважды в неделю звонил ее родным в Квинс, чтобы удостовериться, что никто не получал от нее вестей. Роберт не слишком охотно говорил о ее исчезновении, даже когда Хеннесси пытался на него надавить. Разве что припомнил название ресторана, который Донна любила больше других, когда они встречались и жили неподалеку от бульвара Квинс. Однако, наведавшись в те края, Хеннесси обнаружил, что ресторан снесли, а на его месте строят дом.
И даже когда ему не нужны были никакие зацепки, Джо упорно продолжал ходить к Дерджинам. По выходным он выполнял поручения Роберта, заезжал то в аптеку за лекарством для кого-нибудь из ребятишек, то в китайский ресторан за едой, а потом, когда дети засыпали, оставался посмотреть по телевизору соревнования по борьбе. Не то чтобы Роберт стал ему другом — они почти не разговаривали и могли часами сидеть перед телевизором молча, если не считать комментариев по поводу бестолкового судейства. Дело было скорее в ощущении, что непонятно почему их обоих бросили жены, хотя Эллен находилась от него через дорогу и вовсе не думала никуда уезжать. Но не в этом заключалось главное. В доме Дерджинов Хеннесси почти удавалось заглушить желание, которое с каждым днем снедало его все сильней. Он пошел бы почти на что угодно, лишь бы не возвращаться домой. Когда идти к Роберту было слишком поздно, а на работе делать нечего, Хеннесси, как на каторгу, отправлялся домой, но после ужина из рыбных палочек и двенадцати часов на черном кофе желание настолько переполняло его и сводило с ума, что он отдал бы все на свете: дом, семью, работу — за одну ночь с Норой Силк.
Он перестал лгать самому себе и признал: она действительно ему нужна. Не успев опомниться, Джо открыл сберегательный счет во Флорал-Парке, в банке, в котором никогда прежде не бывал. Каждую неделю он пополнял счет, а сберегательную книжку хранил в тайничке в гараже — зачем, он и сам едва ли мог объяснить. Он начал просматривать объявления в газете о сдаче недвижимости внаем в поисках садового домика где-нибудь на другом конце Лонг-Айленда или в Олбани. Он обратился в общество взаимопомощи полицейских с просьбой узнать, нельзя ли перевести его на север штата, и хватался за любой повод задержаться в суде в Минеоле, и вскоре всем стало известно, что Хеннесси интересуется бракоразводными процессами. Постепенно он перезнакомился со всеми адвокатами, и у каждого из них в загашнике имелась душераздирающая история о разводе, которую он не прочь был рассказать за обедом в забегаловке по соседству со зданием суда. Например, о женщине, которая спалила свой дом в Левиттауне, лишь бы не делить деньги от продажи с мужем, о мужчине, который отстрелил себе пальцы на ногах, чтобы не работать и не содержать свою бывшую жену, о спортивном журналисте, который привез фотографию своей экс-супруги в дюны на Джонс-Бич и принялся расстреливать ее, но промазал и случайно ранил старою отшельника, который жил в хижине из тростника на берегу, а тот подал на обидчика в суд и получил четверть миллиона компенсации.