Эйс сунул руку в карман кожаной куртки, вытащил жетон с именем Кэти, снятый с ошейника Руди, и протянул его мистеру Корригану. Тот повертел его в пальцах и вернул.
— Меня увольняют, — сказал он. — Никому больше не нужна доставка напитков. Я перебираюсь в Мэриленд. Там проще найти работу.
— А как же дом? — спросил Эйс. Он только сейчас понял, что в гараже еле уловимо пахнет духами, как будто кто-то надушил оборку туалетного столика.
— Я выставил его на продажу вместе со всем скарбом. Жене сказал, что куплю ей все новое, — Он взглянул на туалетный столик, — Пусть кто-нибудь другой выбрасывает ее вещи. Пусть это делают новые хозяева. Я не могу.
Эйс пригляделся повнимательнее и понял, что все вещи Кэти до сих пор здесь, в гараже. Все-все, что когда-то принадлежало покойной: кипы блокнотов и мешки с платьями и юбками, коробки с кедами и туфлями на высоких каблуках. На следующее утро должны были приехать мусорщики, и под вечер мальчишкам со всего квартала предстояло вытащить к дороге мусорные бачки.
— Давайте я это сделаю, — предложил Эйс.
— Не нужно мне одолжений, — отрезал мистер Корриган.
Эйс кивнул, но когда хозяин дома взглянул на него, оба поняли, что он все равно это сделает. Мистер Корриган ушел запирать грузовик, а Эйс остался в гараже и выкурил еще одну сигарету. Тем временем наконец стемнело. Темнота спускалась приглушенная, какая бывает только в конце весны, темнота цвета фиалок, теплая и влажная. Теперь можно было не бояться, что мать Кэти выглянет из окна и увидит приготовленное на выброс. Первым делом Эйс вытащил из гаража туалетный столик, потом принялся носить коробки, аккуратно составляя их одну на другую у обочины. Руди подбирался все ближе и ближе, пока наконец не улегся на полоске травы между тротуаром и сточной канавой. Кэти, похоже, вообще ничего не выкидывала: среди ее вещей была коробка с мягкими игрушками и куклами, еще одна со сваленной в кучу косметикой и уйма мешков с одеждой. Эйс вытащил несколько вещей и приложил их к груди, они повисли, точно мертвецы. Когда он закончил, вся обочина от дорожки до старого вяза, обозначавшего границу участка Корриганов, была заставлена пожитками Кэти. Эйс присел на одну из коробок и опустил голову, как человек, который шел ко дну, а потом вдруг обнаружил, что его вынесло на поверхность исключительно по той причине, что его тело оказалось сильнее, чем он себе представлял. Он свистом подозвал Руди. Пес подошел и сел у его ног, и когда Эйс обнял его, то почувствовал, что он весь дрожит.
Был час, когда самые маленькие дети уже спят, а ребятишки постарше принимают ванну или упрашивают родителей позволить им посмотреть еще одну передачу по телевизору. Кэти Корриган в это время тщательно выбирала одежду на завтра. Среди блокнотов, комиксов и любовных романов Эйс обнаружил тетрадь, куда Кэти записывала, что носила в тот или иной день, она скрупулезно подбирала каждый свой наряд, включая аксессуары. В течение недели она не надевала одну вещь дважды. Половину заработанных в супермаркете денег она отдавала матери, а другую половину тратила на себя, большей частью на серьги и обувь. Обувью была заполнена самая большая коробка, все кожаные туфли оказались начищены, кеды завязаны розовыми шнурками.
Эйс смотрел в темноту и слушал гул шоссе. Одной рукой он обнимал Руди за шею и потому почувствовал зарождающийся в горле пса негромкий рык еще до того, как услышал его. Посреди дороги стояли туфли Кэти. Руди сорвался бы с места и бросился за ними, если бы Эйс не схватил его за ошейник. Он потянул пса обратно на обочину и не дал пуститься вдогонку за туфлями, а те как ни в чем не бывало двинулись по улице. Это были красные туфли на высоких каблуках с ремешком и небольшой пряжкой, они без труда поместились бы в пасти Руди, если бы Эйс позволил ему принести их. Без помех они прошествовали по Кедровой улице, в самом ее конце, за домом Норы Силк, асфальт под ними стал серебристо-голубым, точно его припорошили фосфоресцирующей пылью, и туфли исчезли, а пыль тут же растаяла в безветренном майском воздухе.
Теперь, когда ожившая обувь оказалась вне досягаемости Руди, Эйс ослабил хватку. Пес заскулил, потом запрокинул голову и негромко завыл, и этот звук пронзил Эйса до костей, разрезал его пополам. На небе уже зажглись звезды, и в окнах домов на Кедровой улице горел свет. Эйс посидел еще немного, потом поднялся и двинулся обратно к дому своих родителей, отчетливо понимая, что это больше не его дом.
Когда Нора вернулась из салона, малыш Джеймс еще спал. Мэри Маккарти усадила ее и приготовила чашку растворимого кофе без кофеина. В духовке подходил черничный пирог, и от запаха Нору начало клонить в сон. Она бросила в чашку две таблетки сахарина.