Лицо целителя, в отличие от волшебника Рала, не притягивало взгляд. Не было ничего странного ни в его круглых глазах, ни в прямых бровях, ни в приятной линии рта, почему-то показавшегося Дженнсен знакомым. Целитель показал на бутылку из рифленого зеленого стекла.
- Вы не могли бы растереть кое-что?
Он пошел куда-то в угол и достал с полки коричневую глиняную кастрюлю. Дженнсен раскрутила проволоку, державшую крышку, и со скрежетом откупорила бутылку. Внутри находились мелкие кружочки. Впрочем, нет, не совсем кружочки... нечто темное и плоское, странное, будто высушенное. При свете лампы их удалось разглядеть получше, и... Пораженная Дженнсен слегка потрясла бутылку: казалось, ее наполнили маленькими Милосердиями.
Как и на магическом символе, на них были два круга, вписанный и описанный, и квадрат. Однако удивительное сходство было неполным: кружочки напоминали звезду, отличавшуюся от тех, что обычно рисовали на Милосердии.
- Что это? - спросила Дженнсен.
Целитель снял плащ и засучил рукава простой рубашки.
- Высушенные сердцевинки горной розы. Ее еще зовут розой лихорадки. Правда, симпатичные крошки? Уверен, вам доводилось их видеть - самых разных цветов, в зависимости от местности, в которой растут. Однако самые распространенные - красные, цвета румянца. Неужели ваш муж никогда не приносил вам букетик горных роз?
Дженнсен почувствовала, как вспыхнуло лицо.
- Он мне не муж, мы просто путешествуем вместе. Друзья, не более того.
- Да, - просто сказал знахарь, не выказав ни любопытства, ни удивления. - Смотрите: вот здесь, здесь и здесь должны быть лепестки. Если у розы удалить лепестки и тычинки, а серединку высушить, то в конце концов она станет как раз такой.
Дженнсен улыбнулась:
- Похоже на маленькое Милосердие.
Улыбнувшись в ответ, целитель кивнул:
- И, как Милосердие, она может исцелить, но может и принести смерть.
- Как такое возможно?
- Если добавить мальчику в питье одну перемолотую сердцевинку, то он сможет справиться с болезнью. А от нескольких можно заболеть лихорадкой.
- Неужели? - Дженнсен наклонилась над столом.
Целитель поднял кверху палец:
- Если взять две дюжины или, для пущей уверенности, три десятка, то это окажется уже не лекарство. Исход болезни будет смертельным. Именно по этой причине этот цветок называется розой лихорадки, - он хитро улыбнулся. - Подходящее имя для цветка, связанного с любовью.
Девушка раздумывала над его словами.
- А что будет, если съесть больше одной, но меньше двух дюжин? Возможен ли смертельный исход?
- Если размелете и добавите в чай десять или двенадцать штук, то свалитесь в лихорадке.
- И потом умрешь?
Озадаченное лицо Дженнсен вызвало у целителя улыбку.
- Нет, в этом случае лихорадка не будет столь сильной. Через день-два все пройдет.
Девушка внимательно посмотрела на бутылку, наполненную смертоносными маленькими Милосердиями, и отставила ее.
- Если дотронетесь до нее, вреда не будет, - заметил целитель в ответ на ее нерешительность. - Действие цветка проявится, если съесть его. И в нашем случае один из них вместе с другими снадобьями поможет мальчику победить лихорадку.
Дженнсен позабавило собственное замешательство. Двумя пальцами она достала цветок, положила на дно ступки, где его сходство с Милосердием заметно поубавилось.
- Для бодрствующего взрослого я просто разминаю цветок между пальцев, - говорил целитель, наливая в чашку мед. - Но мальчуган мал и к тому же спит. Нужно, чтобы ему было как можно легче пить, поэтому разотрите цветок в пыль.
Дженнсен быстро растерла маленькое Милосердие, и целитель добавил в чашку получившийся темный порошок.
Было интересно, что бы Себастьян сказал о подобном явлении. Не захочет ли брат Нарев искоренить эти розы, потому что они тоже могут нести смерть?
Пока Дженнсен возвращала на место ступку и пестик, целитель понес мальчику медовое питье. Вместе с матерью они принялись осторожно поить больного. Разбудить его не было возможности, и им приходилось понемногу вливать лекарство в рот, ждать, пока ребенок, не просыпаясь, проглотит, а потом наливать еще.
Тут в хижину ввалился Себастьян. В распахнувшуюся дверь были видны звезды. Потянуло сквозняком, отчего у Дженнсен пробежали по спине мурашки. Когда затихает ветер, а небо очищается от облаков, чаще всего это означает, что ночью будет пронизывающий холод.
Замерзший Себастьян сразу сунулся к очагу. Дженнсен подбросила полешко, чуть подвинула его кочергой, чтобы огонь занялся получше. Рука целителя все еще лежала на плече матери мальчика. Предоставив ей возможность допоить ребенка и повесив плащ на крючок у двери, хозяин подсел к Дженнсен и Себастьяну.
- Женщина с ребенком - ваши родственники? - спросил он.
- Нет, - ответила Дженнсен. Согревшись у огня, она тоже сняла плащ и положила его на скамейку у стола. - Мы встретились на дороге, она попросила о помощи. Мы просто подвезли ее.
- Ну что ж, - сказал целитель. - Сегодня мать и мальчик переночуют здесь. Ночью мне нужно будет понаблюдать за ним. - Он пристально посмотрел на нож, висящий на плясе Дженнсен. - Пожалуйста, поухаживайте за собой сами. У нас всегда в запасе тушеное мясо на случай, если забредет какой-нибудь путник. Сейчас уже поздно пускаться в путь. Располагайтесь на ночь в соседних хижинах. Они свободны, так что вы можете ночевать раздельно.
- Вот это подарок! - воскликнул Себастьян.
- Спасибо! - Дженнсен уже была готова сказать, что им подойдет и одна комната, но спохватилась: ведь сама недавно рассказала целителю, что они с Себастьяном не женаты.
Представив, как это будет выглядеть теперь, она решила ничего не менять. Ведь спать рядом с Себастьяном на открытом воздухе было естественно и непорочно, а в одной комнате это бы выглядело уже совсем по-другому. Да, несколько раз во время путешествия в Народный Дворец они ночевали в тавернах вместе. Но это было до того, как он ее поцеловал.
- Эта местность принадлежит Рауг'Мосс? - Дженнсен сделала рукой обводящий жест.
Целитель улыбнулся, будто в этом вопросе было что-то забавное, однако ответил серьезно.
- Несомненно. Это одна из нескольких небольших застав, или станций, на которых могут передохнуть путешественники, нуждающиеся в наших услугах.