– Но ведь учитель не разрешил… – а сама уже тянулась за заветным прямоугольником, – вдруг он узнает?
– Ну узнает, и что? Я его не боюсь.
– Спасибо! – выдохнула и дверь машины захлопнулась.
Глава 37. Начало долгой зимы
Содержимое флешки сбивало с толку, пожалуй, наравне с откровениями старосты. Катя просмотрела запись при первой же возможности. Там было два фрагмента с разных камер. На первом она прошла остановку и припаркованный рядом автомобиль плавно двинулся следом. На втором запечатлелось то, что в памяти отсутствовало. Девушка, в которой узнавалась она сама, начала неторопливо переходить дорогу. Транспорта почти не было. Она уже практически дошла до разделительной белой линии, а потом… покачнулась, резко крутанулась, побежала назад и действительно буквально бросилась под синюю машину. Совершила почти кульбит через бампер, пару метров прокатилась по земле… и вроде бы затихла. Но нет, через несколько секунд резво вскочила, рванула вперед и с размаху впечаталась в бетонный столб фонаря. Упала и, видимо, потеряла сознание. Из синего авто выскочили Влад с Гипножабой, запихнули неподвижное тело назад и сразу умчались.
Единственная загадка, которую удалось раскрыть после просмотра – это происхождение гематом, ссадин и той огромной шишки на лбу. Остальное выглядело откровенным бредом. Не одну бессонную ночь Катя провела за монитором. Мотала видео туда-сюда, напряженно размышляла и терла пульсирующие болью виски. Староста говорил о способностях «докторишки», а потом вручил флешку. Видимо, хотел намекнуть, что тот воздействовал на нее на дороге. Тогда получается, что Гипножаба внушил ей броситься под машину? А затем врезаться в столб? Зачем?! Чтобы потом увести? Но ведь проще заставить послушно сесть в машину… И чего так испугался Влад? Подумаешь, великое злодеяние. Короче, было ясно, что ничего не ясно. Она решила при первой же возможности обсудить видео с Нилом, но тот неожиданно укатил за бугор, оставив, к немалому удивлению, ее в группе за главную.
Зима началась со снегопада, и к утру улицы засыпало так основательно, что снегоуборочная техника, работая слаженно и полным составом, не успевала справляться с растущими сугробами. А снег все падал и падал… На дорогах рядами выстроились машины, из-за затрудненного движения образовав многокилометровые пробки. Они как тромбы в венах мешали нормальной циркуляции жизни в городе. Лишь нескольким студентам удалось вовремя добраться на лекции, в их числе оказалась и Катя. Поселившись у Милы, она ходила в институт пешком – хороший бонус от жизни в центре.
Милена работала в библиотеке, а свободное время уделяла нуждам прихода: ухаживала за пожилыми, инвалидами, присматривала за детьми многодетных семей, помогала убирать, готовить и тянула на себе прочие домашние хлопоты. Церковь, в которой состояла, имела протестантскую направленность, и кое-кто, делая огромные глаза, даже поговаривал, что это секта и никакого отношения к Богу их вера не имеет.
Что случилось с родителями, экстрасенс не озвучила; лишь то, что с трех лет попала на попечение к бабушке, и та впервые привела на службу. Потом бабушка умерла, и кто-то из прихода взял на себя опеку. Семья оказалась большая, в ней были и свои и приемные дети. Но жили дружно, объединенные верой и родительским воспитанием.
В выходной Катя напросилась на воскресную службу, но не нашла там ничего интересного. Ну поют люди в церковном хоре, слушают проповеди, молятся, общаются друг с другом… что тут необычного? Пастор, правда, произвел двоякое впечатление. Вроде добренький преддедок лет пятидесяти, относящийся к жалобам и просьбам с искренним участием. Вот только не слишком ли много брал на себя этот проповедник? Он свято верил и даже считал необходимым глубоко вмешиваться в личную жизнь прихожан: указывал, с кем создавать семью, как воспитывать детей, определял круг общения и давал прочие наставления по поводу вещей, которые, по идее, человек должен решать сам. Его речи миряне вкушали с трепетом и благоговением, будто он был не человеком из плоти и крови, занимающим высокий пост, а самим Божьим Посланником, передающим из уст в уста Его приказы. Казалась нелепым и странным, что никто не подвергал эти слова сомнению, не говоря уже о попытках оспорить подобные советы.
Как она узнала в дальнейшем – Нил разок тоже посетил с Милой службу и, не сдержавшись, пошутил касательно отсутствия у священника нимба и крылышек. За что был отлучен, навеки изгнан и проклят, а спутнице «посоветовали» больше не вступать в диалог с этим «одержимым дьяволом». Лишь после щедрых пожертвований в казну церкви Нила простили, а Милене повелели наставлять заблудшего, ведя дорогой покаяния и смирения.