– Она за вещами, – раздался за спиной спокойный голос старосты. И он обратился к спутнице: – Как-то твой братец не шибко приветлив… не родной что ль?
Последний, только сейчас разглядев, что сестра не одна, смутился и не нашел, что ответить. Но через минуту уже докладывал по телефону родительнице – из-за стены доносился его приглушенный голос:
– Да… вернулась… и с ней какой-то мужик…
Катя вздрогнула и засобиралась быстрее, спешно распихивая по кулькам необходимые вещи. Нил поначалу молчал и лишь недоуменно шевелил бровями, но, когда один кулек, не пережив панического заполнения, разорвался по шву, не сдержался:
– Ты как Красная Шапочка, к которой вот-вот серый волк нагрянет. Так маму боишься?
– Пытаюсь избежать скандала, – в прихожей с силой хлопнула входная дверь. Вздрогнула и тихо добавила: – Но уже не судьба…
– Они там! – сразу сдал сестру брат.
Послышались быстрые тяжелые шаги, и по коридору громовым раскатом понеслось:
– И куда это ты намылилась!? – голос прорвался в закрытую комнату через щель под дверью, а затем с глухим «бух!» та распахнулась.
Мать стояла на пороге в верхней одежде и сверлила дочь испепеляющим взглядом. Девушка молча продолжила собираться, игнорируя вопрос.
– А ты еще кто такой?! – взревела родительница, перенацелив источник крика на Нила.
– Дамочка, – поморщился тот, потирая раненое ухо, – сбавьте громкость. Вы меня оглушили. – И сухо добавил: – Найджел Котовский.
– Кто?! Какой-такой Найджел?! – лицо матери приобрело багровый оттенок. – Что за кличка?! По тебе сразу видно, что сутенер!!!
Нил опешил. Впервые!
– Попрошу без оскорблений…
Но мать уже вновь переключилась на дочь:
– Что ты делаешь?! – она подскочила к шкафу и попыталась помешать упаковать последний ворох вещей. – Это я! Я их покупала!!! Хочешь уйти – ничего не бери. Все здесь мое!!! – и родительница злобно расхохоталась.
– Ну это уже чересчур, – помрачнел спутник. – Она точно твоя мать?
– Угу…
– Что-то непохоже…
От усталости и пережитого стресса девушку начало охватывать нервное веселье. Ей вдруг показалось, что они сейчас на сцене и просто играют отведенные каждому роли. А жанр пьесы – дешевая трагикомедия, не иначе.
– У мамы часто разрывается связь языка с мозгом, вот и мелет всякую чушь…
– Что?! – взревела та. – Издеваешься над матерью?! – и, увидев, что дочь наконец собралась и потянула кульки к выходу, попыталась выхватить один из рук. – Я же сказала, оставь мои вещи! Вот заработай и купи себе новые. Раз такая самостоятельная стала.
– Ну и Санта Барбара, – пробормотал староста и громко добавил: – Кать, бросай эти тряпки, пусть сама носит, – пробежался быстрым оценивающим взглядом по телосложению родительницы. – Ну или брат. Я тебе новые куплю.
Предложение прозвучало столь внезапно, что девушка нечаянно разжала пальцы и маме удалось вырвать один пакет и оттянуть в угол за собой, вне зоны досягаемости.
– Не думаю, что это… – начала она.
Но тут в голове родительницы заскрипели шестеренки, запуская уникальный механизм обработки данных, основанный на страхе, слухах и внутренних убеждениях. Она остановилась как вкопанная, а затем заорала:
– Шлюха!!!
– Тук! Тук!! Тук!!!! Тук!!!! – соседи снизу раздраженно замолотили по трубам. Понятное дело – хотят выспаться, им утром на работу идти. Подозрительно только, что старушка сверху молчит и терпит. Раньше самая первая неудовольствие выражала. Катя буквально кожей ощутила, как та сидит сейчас, затаив дыхание, на своем скрипучем диване и, прислушиваясь, с интересом следит за развитием событий. Мама-то всегда с мужем ругалась, а дочкой, наоборот, хвалилась перед всеми: красавица, умница, спортсменка, а тут… Завтра по двору заползают слизняки слухов и проложат свои скользкие дорожки к квартирам.
Видимо, подумав о том же, родительница резко понизила голос:
– Ну иди, иди с ним! – прошипела, ядовито искривив губы. – Подсадит на наркоту и будешь перед всеми ноги раздвигать.
Нил скривился, как от зубной боли:
– Совсем сдурела, женщина?
Но дальше последовал поток такой нецензурной брани, нелепых сочетаний слов и выражений с непонятным значением, но явно ругательных, от которых у парня окончательно завяли уши.
– Уходим сейчас же, иначе я заклею ее грязный рот скотчем, – в его глазах застыла мрачная решимость.
Мама выпучилась и растерялась. Но лишь на мгновение. Затем вновь врубила максимальную громкость: