— Достаточно, — перебил его Фудзита. — Вы выясните ваши отношения, но когда я сочту это возможным. Пока что прошу вас продолжать.
— План «Z» сработал превосходно, — сказал Симицу, обращаясь к адмиралу. — Мы быстро нейтрализовали аэродромы. Противник оказался застигнут нами врасплох и был не готов принять ответные меры. Как мы и предполагали, продвижение на малой высоте не позволило им воспользоваться их радарами.
— Но мы понесли тяжелые потери, — заметил Фудзита.
— Да, адмирал. Многие самураи попали сегодня в храм Ясукуни.
— Как Араки? Что случилось с Тойофуку?
— Араки погиб смертью героя, адмирал. Он направил свой самолет на авианосец. Три самолета его группы последовали его примеру. Это сыграло решающую роль. Авианосец превратился в вулкан.
Адмирал словно смаковал каждое услышанное слово. Затем спросил:
— А что Тойофуку?
— Неизвестно, адмирал. Он пропал без вести. Его самолет сбили или автожиры, или новые сверхскорострельные зенитки «Нью-Джерси».
— Они стреляли быстро? — переспросил адмирал.
— Быстро, но не очень долго. — Эта реплика Симицу вызвала легкий смех.
— А что их истребители? — спросил адмирал, стискивая кулаки так, что побелели суставы. — У них действительно имелись эти самые «Сайдвиндеры»?
— Нас атаковало четыре истребителя. Они использовали особые снаряды, но наши осветительные ракеты отвлекли их.
— Отлично, — старик откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. — Значит, все вышло именно так, как мы и ожидали.
— Да, адмирал. Машины противника отличались хорошей скоростью, но маневрировали так себе. Лейтенант Сегемицу и пять самолетов его звена пошли на таран и уничтожили все четыре машины противника. Ни одна не уцелела.
— Потрясающе, потрясающе, Масао! — воскликнул адмирал, затем добавил: — Вам, наверное, пора провести разбор полета с вашими людьми. Можете быть свободны.
Симицу отдал честь, повернулся и, оказавшись у самой двери, бросил на американца взгляд, полный ненависти.
— Капитан второго ранга Кавамото, — сказал адмирал. — Через час представьте мне отчет о состоянии нашего авиаотряда.
— Есть, адмирал, — сказал Кавамото и встал, готовый тоже покинуть каюту.
— Кроме того, — сказал адмирал, вручая ему желтый листок, — лично вручите это нашему радисту, и пусть он передаст текст на частотах военно-морского императорского флота.
— Нити в радиолампах старые, очень хрупкие, адмирал, — заметил Кавамото.
— Как и наши кости. Но несмотря на это, сегодня мы нанесли страшный удар по Перл-Харбору.
Японцы рассмеялись. Адмирал же обернулся к Россу.
— Возможно, вам интересно, капитан, что содержится в этом сообщении. «Йонага» покорил гору Нитака. Да здравствует император!»
Каюту огласилась криками «банзай!», Росс смотрел на этих людей отстраненно, словно инопланетянин. Он не мог понять, что с ним происходит. С уходом Симицу угасла и его ненависть. Теперь же любопытство снова постепенно вытеснило все прочие чувства. Как ни странно, несмотря на то что сегодня японцы разбомбили Перл-Харбор, он совершенно спокойно сидел и смотрел, как переговариваются эти сумасшедшие.
Адмирал поднял вверх руки, и сразу наступила тишина.
— Можете идти, — сказал он Кавамото, который отдал честь и удалился. Фудзита обратился к одному из связистов:
— Мацутоэ, свяжитесь с радиорубкой. Пусть добавят к моему сообщению следующее: «На „Йонаге“ в качестве военнопленного находится капитан Тед… вернее, Теодор Росс». — Старик посмотрел на американца с какой-то неожиданной теплотой.
— Благодарю вас, адмирал. Мой сын будет рад услышать эту новость.
Старик откинулся на спинку.
— У меня много дел, капитан. — Он нажал кнопку. — Появился матрос. — Вызовите охрану капитана. — Затем он сказал уже самому Россу: — Вас отведут в вашу каюту. Я же вызову вас попозже.
— Очень хорошо, адмирал, — сказал Росс и поднялся со стула.
Четыре часа спустя Росса снова вызвали к адмиралу. Старик был у себя в каюте один. Недавнее воодушевление исчезло.
— Передатчики испорчены, капитан, — мрачно сказал он. — Кавамото был прав насчет ламп. Связь нам удавалась лишь урывками. Даже наши приемники не работают. — Он посмотрел на свои ладони и добавил: — Возможно, ваш сын так и не узнал о том, что с вами все в порядке.
— По крайней мере, спасибо за ваши старания, — сказал Росс. — Ему снова стало любопытно, почему в присутствии этого человека он находится в таком странном, почти гипнотическом состоянии. — Вне всякого сомнения, ваш корабль запеленговали, и в настоящее время над ним кружат американские бомбардировщики. Причем так высоко, что вы не в состоянии ни видеть, ни слышать их.
— Мы их видим. Восемь машин на высоте двадцать тысяч метров. Слишком высоко для наших «Зеро».
— «Зеро»?
— Конечно, капитан. У нас еще есть двенадцать «Мицубиси», способных выполнять боевые задания. Три из них постоянно находятся в воздухе.
— Они не должны связываться с бомбардировщиками, — глухо сказал Росс, на что адмирал мрачно ответил:
— Путь снизятся, когда захотят атаковать нас, тогда посмотрим, кто кого.
— Это вовсе ни к чему, адмирал. У них слишком смышленые бомбы.
— В каком смысле?
— Самонаводящиеся на цель, адмирал. Главное, чтобы ваш корабль попал в прицел, а там уж срабатывает система наводки, и бомбы ложатся точно, куда следует.
— Почему же они тогда не нанесли удар?
Росс немного помолчал и задумчиво сказал:
— Возможно, у них есть инструкции дать кораблю возможность продолжать плавание. Вас запросто могли уничтожить еще несколько часов назад ракетным залпом с подводной лодки или с сухопутной базы. — Он помрачнел и добавил: — Возможно, какой-нибудь американский авианосец получил приказ перехватить вас и попрактиковаться на вашем корабле. Его самолеты превратят «Йонагу» в хорошую учебную цель.
— У нас есть еще четыре «Айти» и пять «Накадзим», — сухо отозвался адмирал. — Мишень может нанести ответный удар.
Росс составил вместе кончики пальцев. Посмотрел на них.
— Мы движемся в западном направлении, — сказал он. — Куда именно, если не секрет?
— Мы возвращаемся к японским берегам, идем в Токийский залив, согласно плану «Z».
— Вы можете бросить там якорь только с разрешения вооруженных сил Соединенных Штатов, — сказал Росс.
— Прошу вас, капитан, довольно ваших версий истории, — сказал адмирал, с трудом скрывая раздражение.
Стена. Росс понимал, что ему никогда не пробить эту стену. Но его по-прежнему завораживало таинственное устройство сознания этого живого реликта.
— Сегодня погибло много достойных людей, адмирал, — напомнил он.
Старик живо подался вперед, явно предвкушая острый обмен мнениями. Он облизал кончиком языка пересохшие губы и сказал:
— Это участь всех нас, капитан.
— Но погибли совсем молодые, адмирал.
— На поле брани. Что может быть лучше смерти на войне?
Росс почувствовал, как его охватывает знакомое чувство досады.
— Но что вы этим доказали? — спросил он.
— Что доказали? То, что это можно доказать, капитан. Наши люди с готовностью идут в бой и не боятся умереть. — Он глянул в листок на столе. — Вот рапорт командира нашего авиаотряда. — Он поднял листок. — Четыре автожира противника атаковали шесть наших «Накадзим», а затем вступили в бой с шестью нашими истребителями. У них не было шансов против моих «Зеро», и все же они сами навязали этот бой и уничтожили пять наших истребителей. — Он побарабанил пальцами по столу и добавил: — Они все были сбиты. Погибли, как самураи.
— И у американцев есть отвага, адмирал.
Старик вздохнул и сказал:
— Да, вы заставили нас усвоить эту истину.
Росс вдруг подался вперед, увидев луч надежды.
— Однажды вы употребили фразу: в каком-то смысле все те, кто облечен властью, являются самураями.