— Вы спасли мне жизнь, — сморкаясь, сказала Джин.
— Ну, допустим. Что же, нам теперь сидеть и реветь по этому поводу? Во всяком случае, — мрачно сказала Жаклин, — лучше побереги свои благодарности. Ты еще не в безопасности. И не будешь, пока мы не вычислим, кто на тебя покушается и почему.
— Почему — достаточно очевидно. Разве нет?
— В известной степени. Хотя, с другой стороны... нет, черт побери, совершенно непонятно! Ты думаешь, из-за смерти Альберта? Я тоже так считаю, эта догадка напрашивается сама собой. Но разве не ясно, что это предположение влечет за собой другое, еще более скверное? Альберта нашла ты. И он не только был способен что-то сообщить, но и сообщил на самом деле. Ситуация настолько классическая, что даже смешно. Во всех триллерах я читала, что свидетель преступления находится в опасности, даже если молчит. Убийце необходимо заткнуть ему рот прежде, чем тот прольет свет на важную улику. Но ты-то уже рассказала все! Давай вспомним: ведь Альберт не сказал и не написал ничего, помимо того, что ты уже сообщила мне, а также всем своим друзьям и даже полиции. Верно?
— Верно.
— И в том помещении, где произошло убийство, не было ничего такого, что могло бы послужить ключом к разгадке. Никаких предметов, никаких несоответствий или перемен, которые не бросились в глаза полиции, но могли бы иметь значение для кого-то еще?
— Ничего такого не было. — Джин покачала головой, которая все еще болела, но физическая боль сейчас, во время этого разговора, казалась сущим пустяком. Джин испытывала громадное облегчение — ведь теперь она могла обсудить все, что таилось в глубине ее сознания. Еще бы ей не быть страстно заинтересованной — ведь речь шла о ее жизни и смерти. — Думаете, я не ломала над этим голову? И сейчас, стоит мне закрыть глаза, я вижу это помещение — абсолютно пустое, там только Альберт. Он ничего не говорил, ничего не писал, кроме того, о чем, как вы правильно выразились, я сообщила чуть ли не всему Риму. А мне никто не поверил, — мрачно заключила она.
— Есть еще одно соображение в нашу пользу. Пытаясь заставить тебя замолчать, убийца рискует привлечь внимание к тому, что ему необходимо скрыть. А убийца явно человек сообразительный. Убийство Альберта было хорошо продумано. Станет ли преступник так рисковать, если ты не представляешь для него реальную опасность?
— Вы все время говорите «он».
— Традиционное местоимение в устах мужененавистницы для обозначения неизвестного лица, — сказала Жаклин с улыбкой, казавшейся не очень убедительной.
— А мне бы хотелось, чтобы злоумышленницей оказалась Дейна, — мечтательно произнесла Джин.
Жаклин расхохоталась.
— Слава Богу, ты не из робких, — сказала она одобрительно. — Представляешь, как бы все усложнилось, если бы ты совершенно раскисла от страха.
— Я и правда боюсь, — прошептала Джин. — Сегодня я отчетливо поняла, как мне... как мне хочется жить.
— Значит, наша задача сохранить тебе жизнь, — бодро отозвалась Жаклин. — И начинать надо с самого начала. Джин. Убийца — кто-то из наших шестерых друзей. Но я даже представить не могу кто, даже подозрений у меня нет.
— Вы уверены, что это кто-то из наших?
— Давай рассуждать логически. Предположим, Альберта убил некто посторонний, с кем у него были личные счеты. Двери в церкви оставались открытыми какое-то время после убийства, так что преступник, до того как поднялась тревога, мог спокойно выйти на улицу и затеряться в толпе. Оставаться там ему было ни к чему, если только убийца не один из Семи Грешников, которые должны были следовать намеченной программе. Поэтому туристов, задержанных в тот день, я не принимаю в расчет. Лейтенант совсем не такой легкомысленный, каким кажется. Он, конечно, проверил их всех.
— Логично. Но убийца ведь не рассчитывал, что на Альберта наткнусь я. Альберт мог пролежать там несколько часов, прежде чем его найдут. К тому времени мы все уже убрались бы из катакомб.
— Справедливо, но это ничего не меняет. Рано или поздно Альберта все равно опознали бы. Проследили бы его связь с вами, и полиция узнала бы, что вы все были там в момент убийства. Убийца старался создать видимость, будто Альберт покончил с собой, и это ему блестяще удалось.
— Пожалуй.
— Все это никак не исключает, что его убил кто-то посторонний. Но тогда почему покушаются именно на тебя? Конечно, можно допустить, что тебя преследует кто-то неизвестный — и под машину толкнул, и в опасном месте свет потушил. Но сегодня-то вечером никого, кроме твоих друзей, в бассейне не было.
— Только доктор Сковил.
— Да, доктор, — повторила Жаклин. — Доктор Сковил... нет, это уж слишком.
— И все же, если учитывать всех, кто имел возможность напасть на меня, надо не забывать и про него. Ведь алиби придумать нетрудно. Послушайте, Джеки, профессор что-то такое говорил, будто должен на другой день куда-то уехать на поезде, но мы же не знаем, так ли это? Может, вместо этого он улетел самолетом? И доказать ничего нельзя — для путешествия по Италии паспорт ему был не нужен.
— Ну а какой мотив?
— Черт с ним, с мотивом! До него еще очередь не дошла.
— Ну ладно, включаем в число подозреваемых и профессора, — хладнокровно согласилась Жаклин. — Таким образом, наш список опять будет состоять из семи человек. Я не допускаю мысли, что ты нарочно чуть не потопила себя с единственной целью придать правдоподобие малоубедительному повествованию.
— Плешивому, малоубедительному повествованию...[26] — подхватила цитату Джин.
— Рада удостовериться, что ваше поколение читает не только Леонарда Коэна[27] и «Степного волка»[28]... Итак, мы свели число подозреваемых к семи?
— Я понимаю, трудно поверить, что сегодня к нам мог подкрасться кто-то чужой, — упрямо стояла на своем Джин. — Но ведь у бассейна было темно. Разве это невозможно, Джеки?
— Ты забываешь об одном. — Жаклин снова потянулась за сигаретой. — Конечно, тебя может преследовать чужой. Но почему? Ведь кроме твоих друзей и полиции никто не знает, что Альберт был еще жив, когда ты его нашла.
Джин молчала. Жаклин продолжала уже более мягко:
— Я понимаю, что тебе не хочется допускать это. Ты любишь своих друзей и даже Дейну — по-своему. Но от фактов никуда не денешься.
— Да, конечно. И спасибо вам, что вы подходите к этому как к своеобразной интеллектуальной игре. Только это не игра.
— Игра, но опасная. Как только наступит утро, я позвоню нашему другу лейтенанту.
— Не надо.
— Почему, скажи на милость?
— Они вам не поверят. Лейтенант уже решил, что Альберт покончил с собой, и такое заключение вполне его устраивает. Из-за того, что со мной случилось сегодня, он возобновлять дело не станет. Мы можем быть стопроцентно уверены, что эти происшествия не случайны, но он поднимет нас на смех. Да и что он может предпринять?
— Полиция может проверить все алиби, — упрямо возразила Жаклин. — На тебя нападали трижды. Установив, кто, где и когда был, полиция, конечно, может выявить подозреваемого.
— Что они могут выявить? Вот вы сегодня сами присутствовали при нашем купании, вы можете кого-нибудь заподозрить? То, что случилось на лестнице, вообще так неясно, что можно счесть это совпадением. Мы же не знаем, когда потушили свет, когда игрушку оставили на ступеньке. А взять случай с машиной — мы и сами знаем, что Майкл в это время был где-то неподалеку. Дейна и Тед находились в центре — она собиралась походить по магазинам, а Тед потом завтракал с кем-то, живущим около площади Испании. Это только в двух кварталах от площади Барберини. Уверена, что и алиби других будет так же трудно проверить.
— Интересно, — заметила Жаклин. — Представители моего поколения, чуть что случится, сразу обращаются к полиции, а вы, молодые, инстинктивно ей не доверяете. Но в чем-то вы правы.
26
Цитата из музыкальной комедии «Микадо» английского драматурга и писателя Джильберта У.Ш. (1836 — 1911).
27
Леонард Коэн (р. в 1934) — популярный канадский писатель и эстрадный певец, один из основоположников поп-культуры.