— Откуда ты знал, что ее надо убить? — спросил Чиун.
— Да уж знал, — спокойно ответил Римо. — А откуда ты знал, что надо убить его?
— Он был предводителем; если мы стремимся к миру, он должен был уйти.
— Ты ждал довольно долго, — сказал Римо. — Я тут ковылял вслепую, а тебя нигде не было.
— И все-таки я тебя нашел, — отозвался Чиун. — Я просто следовал за топотом ломящегося напролом быка, и, разумеется, это и был ты.
— Я не понимаю, чего они хотели добиться, — сказал Римо.
— Они пытались каждого из нас заставить поверить, что другой ранен. Мы были их “двумя сливами”.
— Две сливы, разделенные, сокрушены, — повторил Римо.
— Верно. Они решили так: если каждый из нас подумает, что другой в опасности, мы ослабим нашу защиту и станем уязвимыми, — пояснил Чиун.
— А ты не был ранен? Тебе не грозила никакая опасность?
— Разумеется, нет, — с презрением отозвался Чиун. Он наклонился и поднял кусочки разбитой маленькой черной коробочки. — Это всего лишь какое-то механическое устройство, одно из таких записывающих приспособлений, которые не воспроизводят телевизионной картинки, а только один звук. Я раздавил его, когда этот неразборчивый визг стал совершенно непереносим.
— Итак, нас не удалось разделить, и мы не были сокрушены, — сделал вывод Римо.
— Как будто какая-то горстка варваров могла бы сокрушить Дом Синанджу, — заявил Чиун.
Двое мужчин помедлили, оглядываясь вокруг. Лужайки были пусты насколько хватало взгляда. Семья Во рассеялась.
Глава шестнадцатая
— Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал Римо, когда они вернулись обратно к себе в кондоминиум.
— Ничего еще не закончилось, — возразил Чиун.
— Что ты имеешь в виду? Воберн мертв, вся семейка смоталась в горы, что же осталось?
— Дом Во остался должен Дому Синанджу публичное извинение.
— Чиун, да брось ты, — ответил Римо. — Этому спору уже две тысячи лет.
— Долг есть долг.
Чиун стоял у окна и смотрел на океан.
— Уже появился новый принц Дома Во. Будем надеяться, что он обладает мудростью, которой были лишены его предшественники.
Чиун стоял у окна еще долго после того, как совсем стемнело. Потом Римо услышал, как он пошел к входной двери. Раздался звук открываемой двери, пара слов, сказанных шепотом и, когда Чиун снова вернулся в комнату, в руках он держал конверт.
Старый кореец открыл его и прочел записку.
— Это приглашение, — сказал он.
— Вот ты и иди. А моя бальная книжка уже заполнена, — отозвался Римо.
— Это приглашение для Дома Синанджу на встречу с Домом Во. Мы пойдем оба.
— Так я — часть Дома Синанджу? — спросил Римо.
Чиун с невинным выражением лица посмотрел на Римо.
— Разумеется, — ответил он.
— Благодарю, — сказал Римо.
— В каждом доме должна быть кладовая, — пояснил Чиун. — Хе-хе. Ты и есть кладовая Дома Синанджу. Хе-хе. Вот именно, кладовая. Хе-хе.
Они отправились на рассвете. Чиун надел бело-черные церемониальные одежды, которые Римо еще никогда на нем не видел. На плечах красовалась тонкая вышивка шелком — корейский знак, который, как знал Римо, был символом Дома Синанджу. Он переводился как “средоточие” и означал, что Дом Синанджу являлся средоточием мира.
Едва они приблизились к портику, украшавшему вход в огромный особняк, сводчатые двери распахнулись, и появилось четверо мужчин с носилками, на которых лежали тела Реджинальда Воберна и Ким Кайли. Когда они проходили мимо, Римо отвел глаза, потом посмотрел на местного констебля, вышедшего вслед за носилками.
— Нет убийства, — бормотал себе под нос констебль. — Это уж наверняка. Нет стрелы в сердце — значит, будем считать за естественную смерть.
Римо и Чиун вошли в особняк. Гробовая тишина в доме свидетельствовала, что он пуст, и Римо сказал:
— Я подумал, может, они что-то замышляют. Я им не доверяю.
— Увидим, — спокойно отозвался Чиун. — Я Мастер Синанджу, а ты — следующий за мной Мастер. Это дело с семьей Во тянется уже слишком давно. Сегодняшний день увидит его окончание.
— Конечно, — согласился Римо. — Мы их всех перебьем. Какое значение имеет одна маленькая резня, если она сравняет счет в споре столь древнем, что уже нет в живых ни единого человека, который бы о нем помнил?
Вслед за Чиуном он прошел весь дом и вышел через главные ворота. Там, на просторной лужайке ждали их все ныне живущие потомки принца Во. Римо пристально оглядел длинные ряды торжественных, суровых лиц: краснокожих, черных, желтых, белых и смуглых. Ни на одном из них не было улыбки.
— Кто сказал, что в больших семьях живут веселее? — пробормотал Римо.
Чиун спускался по ступеням, его шелковые одеяния развевались. Он остановился в нескольких футах от переднего ряда стоявших людей и слегка наклонил голову — то был самый малый из его малых поклонов.
— Я Чиун, Мастер Синанджу, — повелительным тоном провозгласил он. — Это Римо, наследник Дома Синанджу. Мы пришли.
Пухлый уроженец Востока, одетый в простую, малинового цвета одежду, выступил из первого ряда и поклонился Чиуну.
— Я Лии Вофан, — торжественно сказал он. — Новый принц в длинной и блистательной череде наследников принца Во. Я пригласил вас сюда, дабы обсудить вопрос о дани.
— Дани, в которой было отказано моему предшественнику, Мастеру Паку, — уточнил Чиун.
— Дань, в которой отказал ему принц Во, видя в этом доказательство могущества своей власти, — мягко добавил Лии Вофан.
— И за это высокомерие и гордыню, — сказал Чиун.
— Мастер Пак, один-единственный человек, изгнал принца, его армию и его двор из цивилизованного мира.
— Это верно, — согласился Вофан. — Вот сюда. Именно к этому острову приплыл принц Во.
В голосе Чиуна, когда он снова заговорил, прозвучала мягкая грусть.
— И все это только лишь из-за слов, — произнес он. — Из-за отказа принца открыто признать, что Мастер Пак выполнил свое обязательство. — Он смолк на мгновение. Тишина была абсолютной. — И только из-за этого погибло столько людей, — закончил Чиун.
— Было так, как вы сказали, — отозвался Лии Вофан.
— Проклятие досталось нам в наследство от принца Во, Странника. Это проклятие сопровождало мою семью, все ее ветви в течение двух тысячелетий. Теперь проклятие рассеется. Ибо мы, семья Во, открыто провозглашаем, что великий Мастер Пак помог нашему предку принцу Во. И далее, мы утверждаем, что Мастера Синанджу — это убийцы, которым нет и не было равных. И в этом веке и в любом другом.
Чиун поклонился своим самым глубоким поклоном.
— Я, Чиун, ныне главный Мастер Дома Синанджу, принимаю вашу дань мне и всем Мастерам, прошлым, нынешним и тем, что еще грядут.
— Примите это и более того, — сказал Лии Вофан. Он отступил в сторону, и за ним расступились все собравшиеся потомки Во, открыв взгляду сам камень, камень, чей наказ — ждать, покуда в Доме Синанджу появятся две головы, а тогда разделить их и убить — не оправдал ожиданий и принес Дому Во только новые смерти.
— Наша вражда закончена, — объявил Лии Вофан. — Никогда более не обратимся мы к тем словам, что начертаны на этом камне. Мы хотим жить в мире.
Чиун повернулся к Римо и улыбнулся ему, потом прошел через толпу к камню.
Голос его вознесся над толпой, когда он нараспев произнес:
— Да останется наша рознь позади нас. Но никогда не забывайте принца Во, и легенду о нем, и Мастеров Синанджу, которые отныне и во веки веков будут вашими друзьями и верными помощниками в беде. Возвращайтесь в свои пределы и помните. Ибо только благодаря памяти живет вечно величие прошлого.
И с этими словами Чиун резко взмахнул рукой. Раз, другой, третий. Камень разлетелся на миллионы осколков, которые так и брызнули в небо, крутясь и танцуя в полете, и ярко вспыхивая под лучами заходящего солнца.
— Добро пожаловать домой, дети Во, — произнес Чиун, а потом повернулся и пошел прочь сквозь толпу. И когда он проходил среди них, они падали на колена.