В жизни дочери мало что изменилось. Правда, вечерами, при подсчете кассы, ей очень недоставало скрипучего, но и до смертного часа настойчивого голоса матери. В своем черном, а потом неизменно сером платье хилая Агата напоминала мать, она была так же любезна и внимательна, покупатели не замечали разницы. Временами, забывая о смерти матери, они называли фрейлейн Денхофер «фрау».
Агату удручали те же трудности, что преследовали ее мать, а их все прибавлялось. В самое тяжелое время она открыла заветный сундучок, припасенный покойницей на крайний случай. Каждая тряпка была теперь в цене…
Частенько в лавку забредал на своих костылях ландштурмист Швейгерт. Жена его скончалась от гриппа. Она еще успела получить весточку о тяжелом ранении мужа, но самого его уже не дождалась. Швейгерт был мрачен. Ему осточертело ковылять на костылях. Он сам стряпал себе нехитрый обед в осиротелой кухне. Это был славный малый, в прошлом железнодорожник, надежный товарищ, остряк и говорун. В сердце его еще не угасла надежда на капельку счастья. Одиночество томило его. Как ни трудно было ему передвигаться, свои скромные покупки он делал в несколько заходов: чем купить полдюжины пуговиц, покупал три раза по две. А к закрытию лавки являлся снова: у него сломалась иголка. Его, мол, учили составлять поезда, пуговицы пришивать не его специальность.
Агата без улыбки пришивала Швейгерту его две-три пуговицы. А он с удивлением глядел на ее тонкие, хрупкие, точно стеклянные пальчики. Жена его была добрая и жизнерадостная женщина, этакая шумливая толстуха.
Последние тяжелые поражения. Октябрьская революция в России, бегство кайзера в Голландию, учреждение Веймарской республики, оккупация французами Рура, бои в Берлине и Рурской области — все это заставляло думать, недоумевать, спорить. В Альгесгейме — как и во всей Германии. Никто и не заметил, что Агата Денхофер вышла замуж за Франца Швейгерта.
Никто не пожелал также узнать, счастливым или несчастливым оказался этот брак или ни то ни другое. Он и длился недолго, а в ту пору каждый был слишком занят своим почти непосильным горем, причиненным войной. Франц Швейгерт умер, как ни преданно ухаживала за ним Агата, — умер от последствий тяжелого ранения.
Молодая вдова по-прежнему занималась лавкой. Ничто, по-видимому, не изменилось в ее жизни, если не считать появления ребенка — тихого, опрятного мальчика. Стоило выглянуть солнцу, как Агата выставляла во двор манежик — сам Швейгерт еще смастерил его для малыша. Игрушками ребенку служили обрывки позумента, а также серебряные и золотые пуговицы, благо их никто не спрашивал. Многие покупатели по-прежнему путали Агату с матерью, покойной фрау Денхофер, а ребенка считали внуком. Но бывало и так, что какой-нибудь приезжий принимал щуплую Агату за школьницу, а мальчика — за ее младшего братишку.
Агата жила расчетливо, мать недаром учила ее бережливости. Трудовые их гроши поглотила инфляция, и Агата опять откладывала про черный день. Она брала на дом всевозможную работу: вязать, штопать — что придется. Понемногу, с натугой, кое-что скопила. Деньги ей были нужны для сына, он должен был стать чем-то особенным, она еще не знала чем.
То и дело приходили вести из Рура, из Саксонии, из Гамбурга или из Мюнхена. Агата не разбиралась ни в своем времени, ни даже в окружающей местности. Как-то рано утром, до открытия лавки, она вышла протереть витрину и увидела, что полицейские волокут какого-то растерзанного парня в наручниках, а тот безостановочно выкрикивает что-то. Они тащили его к вокзалу окраиной, чтобы не привлекать внимания. Агата Швейгерт не знала, что и думать, все это словно привиделось ей в дурном сне. Она не заикнулась об этом случае никому из покупателей, да и они предпочитали молчать.
В тот год ее сынок Эрнст впервые сел за парту: волосенки тщательно приглажены, умные глазки бегают по сторонам. Агата даже огорчилась — так понравилась ему эта перемена в жизни. Он больше не играл в своей части двора, предпочитая чужие дворы. Учился он без труда. Агате пришелся не по душе товарищ, к которому Эрнст привязался в школе.
Товарища звали Рейнгольд Шанц. Неотесанный, грубый мальчишка. Младший в многодетной семье. Отец его когда-то работал на сортировочной вместе с Швейгертом — для Эрнста это много значило. Агате же семейство Шанц так и осталось чужим, не лежало у нее к ним сердце. Тем более что фрау Шанц забирала галантерею в другой лавке — их теперь много развелось в городе.