— Мистер Эшер, позвольте ваш ключ.
Сличив мой ключ с уже приготовленным заранее, Бертран приставил раздвижную лесенку к дальней стене, взобрался на шесть ступенек, снял маленький сейф и с осторожностью человека, несущего на носилках царя, водрузил его на столик.
С каждой стороны у сейфа имелось по замочной скважине. Вставив в них оба ключа, Бертран одновременно повернул их против часовой стрелки. Затем передал мне ключ, оставив второй у себя.
— Вот и все, мистер Эшер. Я буду снаружи. Когда закончите, нажмите, пожалуйста, на эту кнопку.
— Благодарю вас.
Но он уже вышел из зала.
Судя по внешнему виду, сейф должен был оказаться тяжелым. Я придвинул кресло к столу, стараясь не ломать себе голову над тем, что может оказаться внутри. Если не знаешь, чего ждать, ничто не способно озадачить тебя сюрпризом.
Сейф оказался пуст, если не считать синего бархатного футляра или, возможно, чехла. Распустив на нем шелковый шнурок, я прикоснулся к чему-то металлическому и тяжелому.
Чего же ты ждал, Алан? Ничего, — в этом ты себя уверял постоянно. Но уж этого ты не ожидал никак.
Я поставил серебряную статуэтку на основание. Разумеется, я узнал ее. Впервые я видел такую штуковину в 1950-м. Мы с Лоррен проводили тогда медовый месяц в Ле-Мане, наблюдая за тем, как Элио гонялся на своей любимой Тридцать пятой модели. Достигшие средних лет Питеры Пэны носились с милыми сердцу механическими игрушками куда больше, чем с женами и детьми.
Эту гонку Элио выиграл. И, размахивая трофеем, полый корпус которого был наполнен шампанским, он, с голубой лентой на груди, указал нам на две такие машины, припаркованные у последнего поворота. Два королевских «Бугатти-41». Купе и седан — два величавых бронтозавра из уже исчезнувшей эпохи. Два из шести, существующих на белом свете. Они уже тогда были самыми дорогими автомобильными раритетами на земле.
Шутка, строго говоря, оказалась безвкусной. Мой друг был мертв, а я сидел в швейцарском банке, уставившись на восьмидюймовую статуэтку слона, поднявшегося на задние ноги. О господи, Элио, что за блажь одолела тебя в последние месяцы жизни?
Я вы шел из банка, сел на трамвай и поехал к себе в гостиницу, крепко держа в одной руке бархатный футляр. «Бугатти» различных модификаций, большие и маленькие, мелькали у меня перед мысленным взором, перемахивая, как овцы, через невысокий забор.
Я еще был в Нью-Йорке, когда Джилл поставила меня в известность о том, что ей в этом году не удастся свести концы с концами, если она не выставит на аукцион Тридцать пятую модель, принадлежавшую Элио. Она уже провела соответствующие переговоры с Харрой.
У себя в гостинице я сразу же связался с агентством по продаже авиабилетов. Когда ближайший рейс? Через сколько времени я смогу оказаться в Рино?
Глава третья
21 сентября 1968 г.
Грустный день для нас с Джилл. Мы сидели на откидных стульях в заднем ряду Второго смотрового зала в автомобильном музее Харры. Стулья были расставлены амфитеатром вокруг импровизированного подиума. Проходил аукцион. Двадцать три года прошло с тех пор, как Элио и чета Шабролей вернули к жизни Тридцать пятую модель. А через пару часов ей предстояло перейти в чужие руки.
— Алан, я делаю ошибку?
Я попытался отнестись к этому вопросу с философским спокойствием.
— По-моему, ты делаешь кучу денег.
Джилл одернула свитер. Ее одолевали сомнения.
— И все же я чувствую себя предательницей.
— Ты ни в чем не виновата. Машина и оставлена тебе на черный день. Наверняка так и задумано. На черный день тебе и Теду.
Она искоса посмотрела на два пустых стула, которые мы предусмотрительно заняли.
— Он обещал позвонить, если будет опаздывать. — Она перебила себя, ухмыльнулась. — Ничего не говори, сама понимаю. Веду себя, как наседка.
— А я ничего и не сказал.
— А от тебя и не требовалось. Ну, хорошо, я наседка, и я уселась на слишком большое число яиц. Как раз сегодня мне менее всего хочется встречаться с его подружкой.
— У него, мне кажется, серьезные намерения.
Джилл кивнула.
— По телефону он говорил так, словно собирается объявить о помолвке.
— Вот оно как. Тогда понятно, почему он сюда приезжает. Не похоже, чтобы его слишком интересовали машины.