— Нам еще повезло с этой машиной. — Он ласково провел рукой по приборному щитку. — Не говоря уж о бензине из антверпенского резерва. Во Франции перед войной было три миллиона машин, а сейчас, согласно нашим прикидкам, осталось всего тридцать тысяч.
Париж образца 1945 года напомнил Алану немолодую красотку, едва начавшую оправляться после нападения насильника. «Пежо» пришлось замедлить ход на одном из бульваров, поскольку собравшаяся там уличная толпа выволокла из домов шесть девиц, каждой из которых не было и двадцати. Добродетельные матроны крепко держали девиц, пока их мужья наголо выбривали им головы. Одна из них жалобно посмотрела на Алана; при голом черепе ее испуганные глаза казались еще больше и ярче.
— Коллаборационистки, — сказал Элио. — А может быть, это просто разбойничают спекулянты с черного рынка. В наши дни ничего не знаешь наверняка.
Велосипеды и грузовики расступились, как библейские воды Красного моря, когда Элио въехал на Пляс де ля Конкорд. Он запарковал машину и указал Алану на стилизованный под «арт нуво» вход в метрополитен.
— Все еще играешь со мной втемную, — заметил Алан.
— Нам предстоит встреча с Этторе Бугатти. — Они стояли сейчас на платформе метро. Элио перехватил вопрошающий взгляд Алана. — Да, человек, создающий эти машины. Точнее говоря, создававший. Но, возможно, он будет создавать их вновь.
Алан уже сталкивался с чем-то похожим в Лондоне. Люди превратились в кротов, они спешили зарыться в землю, по-прежнему считая небо источником смертельной опасности. Они с Элио проехали несколько остановок. Элио выглянул в окно вагона.
— А вот и он.
Элио указал на высокого мужчину в котелке.
Пальто с медными пуговицами выделяло Бугатти из толпы. Широко раскинув руки, он обнял Элио, как медведь медвежонка. Но, собственно говоря, это объятие было не столь уж радушным. Скорее, можно было предположить давнишнюю и лишь частично преодоленную размолвку между двумя мужчинами. Но и такое после войны бывает сплошь и рядом, — подумал Алан. Люди возненавидели друг друга, причем порой — втайне.
Алан попытался представить себе улыбку на лице Бугатти — и ему это не удалось. Огромный, величественный и властный человек, он оплакивал потерю, столь же величественную.
Ла, монсиньор Эшер, нацисты захватили мой завод в Альзаке и начали делать на нем торпеды. Нет, судебное решение по моему имуществу еще отсутствует. Бугатти еще сильнее насупился. Даже Элио не оставила безучастным его тревога.
— Прошу прощения, Алан. Мне предстоит нечто срочное. — Мимо них пронеслись два поезда метро. Алан следил за тем, как, яростно жестикулируя, переговариваются его спутники. Он недостаточно знал французский для того, чтобы его можно было заподозрить в подслушивании. Обоим собеседникам приходилось прилагать немалые усилия к тому, чтобы не давать волю своему гневу. Бугатти явно все время от чего-то отказывался. Но от чего же? Пожав Элио руку и еще раз обняв его, Бугатти не оборачиваясь ушел.
— Что-нибудь сорвалось? — спросил Алан у явно помрачневшего Элио. — Или это тоже тайна?
— В общем-то уже нет, — с отсутствующим видом пробормотал Элио. — Никогда не пытайся переупрямить Патрона. — Эту кличку он иронически подчеркнул, произнеся слово «патрон» на французский лад. — Мне хотелось, чтобы он отправился с нами. Но старика после гибели сына ничем не заинтересуешь.
Выйдя из метро и вернувшись в машину, они поехали темными боковыми улочками на Елисейские поля.
— Ну, так что же?
— А мне казалось, что ты уже сам догадался. — Элио кивнул в сторону Лувра.
Они припарковали машину у Корде Карусель и влились в вереницу рабочих, с ящиками в руках двигавшихся по направлению к Большой Галерее. Охранник узнал Элио в лицо, пробормотал что-то о мсье Шаброле и пропустил их в здание.
— Человек, упомянутый в твоей телеграмме?
— Выходит, ты не совсем безнадежен.
Коридор под стеклянной крышей был уставлен Афродитами, завешен коврами, украшен полотнами Ван Гога, Рембрандта и Леонардо да Винчи.
— Они возвращаются, — в неумолкающем шуме прокомментировал Элио. — Возвращаются оттуда, где прятались от нацистов.
— А где они прятались?
— В подвалах, в заброшенных штольнях, в частных коллекциях. — Он загадочно улыбнулся. — Анри расскажет тебе поподробней.
Ярдов через пятьдесят дальше по галерее широкоплечий мужчина в клетчатом котелке размахивал руками, как вагоновожатый, командуя двумя рабочими, внесшими картину Тициана размером с киноэкран. Его юная белокурая помощница, привлекательная даже в заляпанных краской мешковатых брюках, словно успокаивая, положила ему руку на плечо.