Фэн Юаньцзи редко имел достаточно терпения для таких пространственных рассуждений. Цзин Ци вдруг понял, что этот человек ушел слишком рано и у них не было возможности узнать друг друга лучше.
— Но, кажется, я не увижу того дня, когда ты станешь взрослым, — Фэн Юаньцзи самоуничижительно улыбнулся, а затем голос его вдруг стал жестким: — Ты вырос в роскоши, под присмотром женщин, но не забывай, что прежде всего ты — мужчина!
Цзин Ци остолбенел... откуда это взялось?
Фэн Юаньцзи повернулся, глаза его пылали огнем.
— Цзин Бэйюань, великий муж рождается на свете не чтобы гнаться за славой, но чтобы головой подпирать небо, а ногами стоять на земле; не чтобы умолять о богатстве и знатности, но чтобы жить с высоко поднятой головой. Я, Фэн Юаньцзи, получаю жалование и удостоен звания главнокомандующего западных земель, мне должно изгонять варваров, усмирять внутренние конфликты и поддерживать порядок на границе. Я не одобряю подлые уловки при императорском дворе, потому что все это ниже моего достоинства!
Цзин Ци долго не отвечал на это бесстрашное хвастовство. Лишь потрескивающий огонь в жаровне нарушал тишину погребального зала, где сидели двое мужчин, взрослый и юноша.
— Главнокомандующий, сильные легко ломаются, — наконец, проговорил Цзин Ци.
— Я лучше сломаюсь, чем согнусь [9], — усмехнулся Фэн Юаньцзи.
Цзин Ци вдруг почувствовал, что этот мужчина был намного более выдающимся, чем сохранилось в его памяти. Фэн Юаньцзи всегда был упрям и не прислушивался к советам, всегда был полон решимости идти своим путем, не обращая внимания на чьи-то слова и не оборачиваясь назад.
Однако... за это его и называли твердым и несгибаемым.
Героями остаются до самого конца. Цзин Ци рассмеялся над самим собой. Он сказал столь непочтительные слова старшему, лишь потому что не хотел, чтобы такой талант пропал даром.
Фэн Юаньцзи вздохнул, его чувства поутихли. Он протянул руку, чтобы потрепать юношу по голове.
— Ты еще слишком юн, не учись у этих людей...
Чему не учиться у них? Фэн Юаньцзи не знал, как продолжить: не учись их коварству, их безнравственности?
Но, в конце концов, этот ребенок отличался от него.
— Главнокомандующий, — голос юноши вернул его в реальность. Фэн Юаньцзи подумал, что Цзин Ци сейчас было бы неплохо прислушаться к нему и научиться различать добро и зло. Возможно, слова его прозвучали слишком резко и вызвали ненужное беспокойство юноши, поэтому лицо его смягчилось, когда он ответил.
Подумав, Цзин Ци понял, что главнокомандующий Фэн никогда не смог бы идти с ним одной дорогой, поэтому проглотил то, что собирался сказать, только лишь прошептав:
— Главнокомандующий, дорога в Южный Синьцзян длинная и трудная, прошу, будьте осторожны в пути.
Нынешняя ситуация напоминала конец весны, когда люди, ослепленные повсеместно опадающими лепестками цветов, не замечали, как скалила зубы и выпускала когти летняя жара. При нынешнем правителе и никчемных чиновниках, даже переродившись, Цзин Ци остался всего лишь ребенком, не имевшем власти и влияния. Он ничем не отличался от кукол, увешанных драгоценностями, несмотря на то что носил титул князя Наньнина.
Цзин Ци оказался в безвыходном положении.
Он не мог остановить идущего навстречу своей гибели Фэн Юаньцзи, не мог помочь стране, находящейся на грани разрушения.
В конце года известия о великой победе в Южном Синьцзяне достигли столицы — Фэн Юаньцзи не посрамил титул известного генерала. Великий шаман Южного Синьцзяна предложил провести переговоры о мире, согласившись отправить собственного преемника в качестве заложника во дворец и тем самым дав всему государству повод для торжества.
Единственное, что омрачало ситуацию — главнокомандующий Фэн Юаньцзи пал в бою вместе с четырьмя стами тысячами отборных солдат Дацина.
Однако для мужчины, что сидел в величественных покоях главного зала императорского дворца, это была не более чем крохотная тень позади одержанной победы. Генерал и четыреста тысяч воинов отдали жизнь за благородное дело — стали достойной жертвой, чтобы оказаться в исторических книгах. Кроме того, этот малоприятный человек [10] больше не мог порицать его изъяны, потому жизнь налаживалась.
Еще больше обрадовался первый принц, Хэлянь Чжао, который наконец-то получил удобный случай взять управление армией в свои руки.
Близился конец года, все были довольны и рады.
Кто-то говорил, что сороконожка и мертвая стоит на ногах [11]. Другие — что муравьиный ход может погубить огромную дамбу [12]. Одно — внешняя борьба, другое — внутренняя.
В эту особенно морозную зиму столица империи продолжала радоваться своему процветанию.
***
Примечания:
[1] Эти строчки – прямая отсылка к одному из политических стихотворений Ли Шанъиня под названием «Цзя И», в котором поэт бросает смелый упрек императору:
Когда пожелал император
Беседовать с мудрецом,
Цзя И он призвал из ссылки,
Прославленного умом.
И долго его расспрашивал,
Но только несчастье в том,
Что все о чертях и духах,
А не о народе своем.
(Пер. А. Гитовича)
[2] Великий предок – в оригинале 太宗 (tàizōng) – в переводе означает «Тайцзун, великий предок; второй император династии»; обычно употребляется в титуле или посмертных именах.
[3] Девять областей древнего Китая – в оригинале 九州 (jiǔzhōu) – первоначально означали «миф. 9 островов, образовавшихся после всеобщего потопа»; в образном значении «весь Китай».
[4] Застоявшиеся воды – в оригинале 恶水 (èshuǐ) – означает «грязная, непригодная для питья вода».
[5] Неприступный, как крепость – в оригинале 铜墙铁壁 (tóngqiáng tiěbì) – дословно означает «медные стены, железные валы»; в образном значении «неприступная крепость, непреодолимая преграда, несокрушимая твердыня».
[6] Упрямый, как стена – в оригинале 软硬不吃 (ruǎnyìng bùchī) – дословно «не есть ни мягкого, ни твердого»; в образном значении «не реагировать ни на ласку, ни на угрозы; не поддаваться никакому воздействию; упрямый».
[7] Обладать абсолютной властью на армией – в оригинале 拥兵自重 (yǒngbīng zìzhòng) – дословно «собрать войска и гордиться собой»; в образном значении «игнорировать приказы центрального правительства, опираясь на армию».