Цзян Сюэ завозилась, заморгала своими большими ясными глазами и достала из рукава маленький мешочек со сладостями, протянув его к лицу Хэлянь И:
– Съешь.
Ее рука была в ее собственной слюне, и конфета, которую она достала, сразу стала липкой.
– Я взрослый, взрослые такое не едят, – только и мог ответить Хэлянь И.
Цзян Сюэ обрадовалась и очень ловко отправила конфету в рот, боясь, что он откажется от своих слов.
– Я сказала тебе съесть конфету, а ты не стал. Но я же предложила ее тебе, так? – невнятно сказала она.
Хэлянь И с трудом сдержал смех и кивнул. Цзян Сюэ продолжила:
– Раз я предложила ее тебе, ты можешь запретить моему папе меня наказывать?
Принц больше не смог сдерживаться и громко расхохотался.
Эта девочка рассчитывала все так мелочно… не принесет ли эта малышка проблем, когда вырастет? По какой-то причине при взгляде на нее перед ним возник еще маленький Цзин Ци, и его сердце вдруг смягчилось.
Видя, что тот удостоил ее лишь усмешкой и не ответил, Цзян Сюэ встревожилась и своими пухлыми маленькими ручками похлопала его по лицу.
– Ты так и не ответил мне.
Это был первый раз, когда Его Высочество наследного принца ударили по лицу, но он весело посмотрел на нее, ни капельки не злясь.
– Хорошо, я скажу твоему папе, чтобы он тебя не наказывал… Братец Лян вывел тебя на прогулку, что он обещал тебе показать?
Цзян Сюэ протянула руку и стала считать на пальцах:
– Больших лошадей, конфеты, его шисюна, князя.
Хэлянь И приказал готовить лошадей.
– Поехали, – сказал он ей весело. – Я покажу тебе князя.
Они приехали в княжескую резиденцию как раз тогда, когда кое-кто из нее уходил. Когда Хэлянь И с Цзян Сюэ вошли в главные ворота, из задних ворот на улицу вышел Цзи Сян. Он знал, что князь был занят обучением юного шамана, и все, что ему было нужно – книга и чашка чая, ну, может, еще парочка засыпающих в стороне служанок. Он сам там был ни к чему.
Цзи Сян вышел из ворот, спустился по небольшой улице вниз и пару раз свернул во дворах. За большой ивой его уже ожидал потрепанный экипаж, возница издалека наблюдал за ним в ожидании. Цзи Сян сглотнул и несколько беспокойно втиснулся в повозку. Кучер махнул кнутом, и та тронулась в путь по малолюдным местам.
Внутри сидела девушка – или, принимая во внимание возраст, скорее девочка. У нее были румяные, словно яблочки, щеки, пара выразительных сверкающих глаз, похожих на абрикосовые косточки, и цветущая улыбка. При виде нее Цзи Сяну показалось, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди. Редко моргая, он даже неосознанно тише задышал, чтобы не спугнуть ее.
– Хуа Юэ… – он осторожно прислонился ближе к ней. – Сяо Юй-эр, я думал о тебе.
Обычно умный и внимательный юноша вдруг стал заикаться, словно разучившись говорить, сердце его бешено заколотилось.
Девочка, которую он назвал Хуа Юэ, опустила голову, ее тонкие, словно тростинки, пальцы сжали носовой платок. Повернувшись к нему, она мягко спросила:
– О чем именно ты думал?
Цзи Сян открыл рот, но не смог вымолвить ни слова, думая о том, что девушка перед ним была прекрасна с головы до ног. От одного ее взгляда три его светлые души оставляли позади семь темных [1], и он не мог оторвать от нее глаз.
[1] Здесь упоминаются два типа душ в китайском даосизме, которые присущи каждому человеку: три разумных («бессмертных») души Хунь (三魂 – sānhún) и семь злых («животных, смертных») душ По (七魄 – qīpò). Подробнее.
Она глянула на него в ответ. Заметив, как чрезвычайно глупо он выглядит, она тихо рассмеялась и облокотилась на него, не моргнув и глазом. Мозг Цзи Сяна тут же взорвался, и он не знал, куда ему деть руки и ноги. Казалось, что повсюду распространился сладкий аромат; его мозг размяк и стал похож на пасту.
«Но вот увидел маленькую Пинь, одетую, как чувства, прихотливо…» [2] Чувства юности всегда были такими.
[2] Стих Янь Цзидао «Дом опустел, развеялось виденье», перевод на русский: Торопцев С.А. Полная версия.
Цзи Сян поднял руку, положил ее на чужую мягкую талию, подумав, что даже если он умрет прямо сейчас, это будет того стоить. Он услышал вздох Хуа Юэ – полный печали, тихой скорби, но в то же время достаточно нежный – и поднял ее голову вверх, спросив:
– Что случилось?
Хуа Юэ покачала головой. Прижавшись щекой к его плечу, рассеянно глядя абрикосовыми глазами на носовой платок и слегка надув губы, она вызывала одну лишь жалость. Цзи Сян из беспокойства спрашивал ее снова и снова, пока она мягко не отодвинула его от себя, не села прямо и не прошептала:
– Его Высочество наследный принц посещает нас все меньше и меньше в последнее время. Наша госпожа молчит, но плачет о нем каждую ночь и на следующее утро всегда просыпается с опухшими глазами…
Представив эту картину, Цзи Сян улыбнулся и поспешил ее утешить:
– И что такого? Император болен, поэтому все заботы двора легли на плечи наследного принца. Разве может он сейчас слушать песни и посещать красавиц? Как только он будет свободнее, все придет в норму. Кроме того, твоя госпожа все еще твоя госпожа; почему ты так волнуешься? Я тоже обращаюсь с тобой подобающе. Когда я скоплю достаточно денег, то выкуплю тебя, и тогда мы…
Хуа Юэ моргнула, глядя на него:
– Тогда что?
Цзи Сян глупо улыбнулся.
– Тогда мы станем мужем и женой. Что скажешь?
Хуа Юэ опустила голову и рассмеялась; из-за этого смеха Цзи Сян чуть было еще раз не упал в ее объятия. Но она тут же снова погрустнела, из ее глаз полились слезы. Цзи Сян растерялся и попытался суетливо отвлечь ее:
– Почему ты плачешь? Что не так теперь?
– Идиот. Ты не понимаешь, – сказала она, горько плача. – Моя госпожа – не более чем наложница, которую держит наследный принц. Девушки вроде нас не могут стать чьей-то второй женой или служанкой-наложницей… Когда моя госпожа постареет, а ее красота увянет, Его Высочество наследный принц разлюбит ее. Где нам тогда найти пристанище?
Цзи Сян был ошеломлен, но продолжил слушать ее.
– К тому же мало кто знает об этой наложнице наследного принца. Чувства все еще здесь, но когда-нибудь они исчезнут, и тогда… тогда она…
Когда чувства пройдут, он захочет избавиться от невыгодных ему частей биографии. Будучи слугой в княжеской резиденции, как Цзи Сян мог не понимать хоть чего-то в данной ситуации? Лицо его тотчас побелело.
– Н-но что можно сделать? – растерянно спросил он. – Я… Может, я попробую упросить князя?
Хуа Юэ схватила его за рукав и посмотрела на него со слезами на глазах.
– Кто князь, а кто мы? Разве он будет заботиться о мелких делах таких ничтожных людей? Кроме того, князь сам связан с наследным принцем. Если это будут не слова наследного принца, как он ответит?
Цзи Сян задрожал всем телом и вспомнил, как в один из дней, когда наследный принц был зол, Цзин Ци повесил для него тех двух кроликов в дверном проеме кабинета и даже придумал для этого причину. Когда об этом упомянула Хуа Юэ, он вдруг ясно увидел, что отношения этих двоих были ненормальными: гнев наследного принца был необъясним, а слова, которые князь заставил его сказать, были еще необъяснимее, но в совокупности все необъяснимое приобретало глубокий смысл…