В этот момент Хэлянь И показалось, что на прекрасном лице юноши промелькнули эмоции, которые невозможно было ясно объяснить или понять: что-то между насмешкой и шуткой. Но в следующую секунду они исчезли, потому Хэлянь И решил, что у него просто зарябило в глазах. Моргнув, он увидел лишь невозможно озорное лицо маленького обманщика. Задохнувшись от возмущения, он свернул лежащий на столе свиток по медицине и стукнул им по голове Цзин Ци.
— Сонная болезнь? Скорее уж болезнь лени!
Цзин Ци рассмеялся и увернулся.
Сначала он хотел отказаться от привычки играть и шутить с ним, но постепенно привык безобразничать без опасений. Однако время от времени Цзин Ци тяжело вздыхал, думая о чем-то вроде: «Значит, все-таки было время, когда между нами не существовало злости и вражды».
Уважаемый посланник смерти, верный своему имени, проделал безупречную работу. Человек перед Цзин Ци в будущем станет могущественным [7] и коварным [8], безжалостным и жестоким [9], но сейчас это был лишь упрямый ребенок, который отказывался склонить голову перед судьбой.
Хэлянь И все-таки был на несколько лет старше Цзин Ци, потому быстро поймал его, заключив в объятья, и отпустил лишь после того, как тот до красноты ущипнул его щеку.
— Почему вы с отцом-императором не можете научиться чему-то хорошему? — проворчал Хэлянь И. — Все, что вы двое умеете, так это прибегать к хитрости [10].
Обычно ребенок не стал бы говорить о родителях подобным образом, тем более что его полоумный старик все еще оставался правителем и мог отдать приказ о казни. Поэтому подобная честность [11] испугала Цзин Ци.
Хэлянь И постоянно соблюдал осторожность, главным его принципом было «нет любым ненужным действиям». Он всегда обдумывал, что собирался сказать, и лишь потом открывал рот.
Но сейчас ему было лишь десять, и он еще не успел отточить свою проницательность. Если бы Цзин Ци вернулся во дворец и нашел себе компанию, Хэлянь И не стал бы болтать что ни попадя.
Закончив говорить, Хэлянь И понял, что эти слова никогда не должны были быть озвучены, и еще раз обрадовался тому, что Бэйюань — друг, которому можно доверять. Вздохнув, он сменил тему разговора:
— Похоже, тебе очень хорошо живется в княжеской резиденции.
— Ваше Высочество, — после долгого молчания ответил Цзин Ци, — соучениками сыновей императора правящей династии в основном становятся дети известных семей, еще не успевшие получить титулы. Из-за ранней смерти отца, теперь... согласно правилам, мне следует заниматься самостоятельно, пригласив в резиденцию домашнего учителя.
Замолчав, он взглянул на Хэлянь И. В Дацине возраст вступления в наследство не имел значения. Сразу после смерти отца титул передавался старшему сыну. Даже если ребенку было всего пять лет, в этот момент он стал бы взрослым.
Однако, поскольку Цзин Ци вырос во дворце, для него было бы вполне естественно остаться товарищем наследного принца по занятиям — прямо как в прошлой жизни...
Только вот сейчас он этого не хотел и предлогом для отказа стали правила. Хэлянь И понял это и невольно почувствовал, как сжалось сердце.
— Бэйюань...
Цзин Ци признал тот факт, что он уже не молодой человек и не тот энергичный юноша. Ввязываться в интриги он тоже не хотел, и конечно, главной причиной было нежелание слишком сближаться с этим человеком, который в будущем займет императорский трон. Но даже так Цзин Ци не мог обидеть его, потому, немного подумав, спросил:
– Вашему Высочеству известно, кто посетил нас поздней ночью во время семидневного траура по моему отцу?
Хэлянь И озадаченно замер.
— Главнокомандующий Фэн Юаньцзи, — шепотом сказал Цзин Ци, прикрыв глаза и пальцами тихонько постукивая по краю стола.
Только тогда Хэлянь И пришел в себя, на лице его отразилась скорбь, а глаза наполнились сожалением. Через некоторое время он холодно усмехнулся.
— Мой первый брат... действительно проявил себя достойно. Его умения подставлять невинных, вредить стране и причинять зло народу поистине не имеют себе равных.
Хэлянь И внезапно встал и, заложив руки за спину, прошелся по комнате.
– В такой безысходной ситуации [12], когда эти шакалы и волки [13] бесчинствуют, делая, что им вздумается, если бы я только мог... Хм!
Он не закончил предложение, горечь и негодование отразились в стиснутых до скрежета зубах. Лицо его, казалось, застыло, каждая мышца была напряжена.
— Если человек не имеет власти и влияния, остается только смириться и идти по дороге, уготованной судьбой, — проговорил Цзин Ци. — Вот почему в тот день я решил, что раз больше не могу оставаться во дворце, то останусь в княжеской резиденции, чтобы у тебя, по крайней мере, было место, куда можно вернуться. В будущем таких мест станет только больше, и тогда однажды...
Хэлянь И повернул голову. Даже много лет спустя он помнил этот момент: юноша в серебристо-голубых одеяниях, что сидел в полумраке, скрестив ноги и держа в руках чашку чая, глаза его сияли улыбкой. Не было никакой излишней вежливости, никакой вычурности, лишь случайный обмен фразами – «чтобы у тебя, по крайней мере, было место, куда можно вернуться».
Юноша, никогда не знавший вкус печали, юноша, в душе которого было еще не столь много подозрений, юноша, который пока не имел безграничной власти и не знал, каково это — распоряжаться судьбами людей.
Только, к сожалению, весна [14] никого не ждет, но время этой истории наступит позднее.
Цзин Ци первый раз действительно вышел из дома и посмотрел людям в лицо спустя полгода, лишь потому что император специально прислал в княжескую резиденцию высочайший указ с требованием явиться во дворец — прибыл заложник из Южного Синьцзяна.
Само собой, Его Величество император мыслил весьма просто и безыскусно: по слухам, юному шаману всего одиннадцать-двенадцать лет, он все-таки ребенок, а долгая и тяжелая поездка от Южного Синьцзяна до столицы, должно быть, утомила его, не говоря уже неподходящих природных условиях. Кроме того, непонимание местного языка также вызывало сочувствие. Поскольку правительство Дацина всегда исходило из принципов гуманности и справедливости, а гость прибыл издалека, его во всяком случае полагалось хорошо встретить... Конечно, война, которую Дацин вел против Южного Синьцзяна, не имела совершенно ничего общего с «гуманностью и справедливостью».
И так уж случилось, что Цзин Бэйюань, выросший у Императора на глазах, был ребенком, что любил хулиганить, отлынивать от работы и развлекаться – в общем, на редкость хорошим ребенком, что так нравилось государю. Он думал, что юноше будет полезно завести нескольких товарищей.
Вот почему с раннего утра Цзин Ци обступили слуги и принялись заворачивать его в парадную одежду для приемов при дворе. Затем он с полузакрытыми глазами вошел во дворец, чтобы лично увидеть того, с кем будет связан на всю оставшуюся жизнь.
***
Примечания:
[1] Дацин – городской округ в провинции Хэйлунцзян КНР. Название Дацин буквально переводится как «великое празднество».
[2] Солнце уже на высоте трех шестов – в оригинале 日上三竿 (rìshàngsāngān) – в образном значении «солнце уже стоит высоко, позднее утро».
[3] Имеется в виду традиционная кушетка кан – основной предмет мебели в китайских домах, нечто среднее между диваном и кроватью. Ночью на ней спали, а днем сидели. С трех сторон у кушетки имелись ажурные спинки, а поверхность для лежания была сплетена из лыка и волокон. Ночью кан застилали войлоком, камышовой циновкой и толстым ватным одеялом и пускали отопление. Иногда над кан делали крышу или навес. Подушки были в форме валика.