Оглянувшись в последний раз на дворцовые стены, Марк испытал легкую грусть: покидать это гостеприимное пристанище не хотелось. Он с удовольствием бы бродил по дворцовому саду, изучая всякие диковинки, спал в просторной кровати и ел здоровую пищу. Кормили его здесь хоть и однообразно – мясо, овощи – но сытно. Однако разгоревшееся во время присяги желание вершить подвиги влекло вперед, и туда же увлекал епископ. С удобствами придется распрощаться. Правда, епископ обещал, что ночевать они будут в разных селениях, но, судя по упакованным одеялам, Марк догадывался, что ближайшую ночь они проведут под открытым небом. В вещевых мешках лежал провиант, напоминая о том, что и с пищей в дороге будет несладко.
Марк подтянул походную сумку-чехол, так, чтобы было удобно в любой момент выхватить книгу, как из ножен, и воинственно крикнуть: “Слово-меч!” Вот только он так и не научился превращать книгу в меч. Да и как воевать обоюдоострым мечом человеку, который за всю жизнь толком не подрался? Об этом не хотелось думать. Ясно, что тех немногих приемов, которым он научился у Афарея, недостаточно. Необходимо, чтобы его научили владению мечом, но кто?
Однако первым испытанием для него стал не враг, а собственная лошадь. Марк судорожно сжимал одной рукой уздечку, а другой – впивался в поклажу. Больше всего он боялся, что лошадь испугается чего-то и сбросит его, осрамив перед всеми. Марк с завистью смотрел на Флою, беззаботно болтающую ногами в седле, на Хариса, благородно восседающего на своем гнедом коне, по имени Скороног.
“Им хорошо, они с детства на лошадях, а я?”
Но со временем Марк привык и даже начал разглядывать окрестности. Лошадь оказалась сонной, как и большинство жителей города. Рядом ехала Флоя, без умолку щебеча об особенностях жизни морфелонцев. Ее черные вьющиеся волосы слегка шевелились под дуновением теплого ветерка. Марка мало интересовали местные торговцы, купцы, мошенники, о коих Флоя красочно рассказывала, делясь своим богатым опытом. Все повествования ограничивались приключениями девушки на морфелонском базаре, куда дядя отправлял ее торговать всякими травами, которые сам собирал на болотах, и уверял, что они обладают магической силой. Разумеется, всю ответственность перед покупателями нес не он.
Все это Марк пропускал мимо ушей, но когда речь зашла о короле, который, по словам девушки, только и делает, что назначает епископов в провинциях, насторожился:
– Ты сказала, король занимается только духовными делами? А кто же управляет, скажем, торговлей?
– Торговля в руках купеческих гильдий, у нас их много, – пояснила девушка, улыбаясь через слово. – Гильдии купцов назначают базарных смотрителей, утверждают цены, следят за порядком. Какой же там обман царит!
– А пошлины?
– И пошлины они собирают. Если какой торговец задолжал, отбирают дом, имущество…
– А как же король? Ведь если доходы идут гильдиям…
– Ну, не все, ясное дело! Большую часть пошлин загребают королевские вельможи. Они и делят доходы: что в казну, что в свой карман.
– А суд? Суд тоже не во власти короля?
– Суд производят городские судьи, избираемые купеческими гильдиями и этими же... гм, вельможами.
– Выходит, что король государством не управляет?
– Миротворец Маркос! – строго вмешался в разговор епископ. – Сиятельнейший Патриарх заботится о духовном состоянии страны. Что может быть важнее этого?
– Но Флоя говорит, что в гильдиях царит обман и неправда. Так неужели король не имеет власти, чтобы это исправить?
Епископ вздохнул, оборачиваясь в сторону, и заговорил как на проповеди:
– Если в зачерствевшие сердца придет свет и совесть, тогда не нужно будет бороться с обманом и неправдой, ибо всякое нечестие исчезнет из людских сердец, – и замолчал, будучи не в настроении долго говорить.
Все это время Харис волком косился на Флою, будучи не в духе от ее присутствия. Временами он поглядывал на епископа, будто хотел упрекнуть за решение взять Флою с собой, но, ясное дело, помалкивал. Марк и сам желал узнать, что побудило проводника миротворцев взять в поход юную девчонку, но пока не было подходящего случая спросить.
От Морфелона до величественного леса, именуемого Спящей сельвой, дорога тянулась по открытой местности, без всякой тени. К полудню солнце начало припекать. Марку становилось жарко в его толстой рубахе под кольчугой. Из-под шлема по лицу потекли капли пота. К тому же его доспехи постоянно бряцали. Марка это раздражало. Тяжелый щит оттягивал плечи и хлопал по спине. Сжатые в неудобных сапогах ноги начинали затекать, и все его облачение с каждым часом становилось тяжелее и тяжелее.
Промучившись таким образом еще часа два, Марк, измученный, окончательно потерял терпение. Спрыгнув с коня, он с великим удовольствием стащил с себя шлем, сапоги, кольчугу, наручи, поножи и матерчатые одежды, влажные от пота, оставив на себе лишь пояс и чехол с Логосом. Каким облегчением было надеть свои легкие летние штаны, свою рубашку, свои ботинки! Марк почувствовал себя окрыленным. Подвесив свои доспехи к лошади, он вскочил в седло с такой легкостью, будто с детства занимался верховой ездой. Конечно, епископ смотрел на него неодобрительно, на лицах Хариса и Флои выражалось недоумение, но Марку было все равно.
Вокруг лежали поля, сады и огороды, виднелись избы, но когда Морфелон исчез из виду, закончились всякие признаки человеческого жилья. Начался гигантский лес, наполненный огромными папоротниками и колючими великанскими кустами. Дорога была безлюдна – Марк решил, что епископ зря не взял охраны. Этот огромный лес просто не может не таить в себе опасности.
Но епископ сохранял безмятежное спокойствие, подремывая в седле. Харис, напротив, воинственно вглядывался в чащу, надеясь встретить коварного врага, а Флоя, счастливая, что вырвалась из своего захолустья, была готова к чему угодно. Самой страшной судьбой для нее было бы возвращение к дядюшке.
Понемногу Марк свыкся с дремучим пейзажем и даже попытался разговорить епископа, надеясь узнать больше о загадочной стране:
– Простите, брат Ортос, я бы хотел узнать о стране, в которой нахожусь.
– Мы в Каллирое, – ответил епископ, клюя носом.
– Да я понял, что не на Марсе. На каком континенте мы находимся?
– Мы в Каллирое.
– Понятно. А на каком языке мы с вами разговариваем?
– На общекаллиройском.
– Тоже понятно. А какой сейчас век?
– Год шестьсот сорок первый, Пятая эпоха патриархов, если тебе это о чем-то говорит.
Попытки Марка были вознаграждены спустя полчаса. В течение последующих часов епископ монотонно повествовал об особенностях Каллирои. Из его повествований Марк смог заключить следующее: территория Каллирои, составляющая от северных границ с Дальними землями до Южного моря тридцать дневных переходов, когда-то была единой империей со столицей в Морфелоне. Ныне эта земля была поделена между четырьмя королевствами. Самым обширным по-прежнему является Морфелон на севере, два других, на юге, значительно уступают ему – Амархтон и город без названия, именуемый Южным оплотом. Четвертое – Мелис – самое маленькое и даже не королевство, а скорее, нейтральное княжество. Морфелон и Южный оплот – союзные города, Амархтон – падшее королевство, которое было сокрушено вторжением захватчиков с Южного моря сорок лет назад. Ныне там господствует грозный властелин, именуемый Темным Владыкой Хадамартом.
Как подсчитал Марк, приблизительно восемьдесят процентов населения Каллирои составляют миряне – люди разных культур и вероисповеданий, в большинстве своем признающие аделианский Путь истины, но живущие, как выразился епископ, “праздной суетной жизнью, далекой от жизни вечной”. По его словам, для большинства мирян вера во Всевышнего – не больше, чем дань традициям, сухие убеждения, не имеющие внутренней силы.
Те же люди, что посвящают свою жизнь Пути истины или, по крайней мере, стараются жить так, чтобы убеждения и вера не расходились с делами – называют себя адельфами или аделианами. Таковые, как понял Марк, в меньшинстве – около десяти процентов населения. Аделиане объединяются в общины, храмы и ордены, где всех достойных посвящают в рыцари, другие же остаются крестьянами, ремесленниками, храня верность совести там, где живут и работают. Аделианином может стать каждый, кто примет решение идти Путем истины.