— Изготовление этого подшипника.
— Вот, — с облегчением выдохнул брюнет, — подшипника. Для важнейшего государственного заказа. Мы всё сделаем сами, а от вас, Матвей Юрьевич, требуется не много: помощь, контроль и молчание.
— Ничего себе не много, — хмыкнул уже пришедший в себя Матвей.
Никанор Семёнович сделал вид, что не услышал, и продолжил:
— А теперь запоминайте, Матвей Юрьевич, что от вас требуется. Нет, записывать ничего не надо. Запоминайте…
3.4
Утром следующего дня Матвей пришёл на работу на час раньше с бутербродами, термосом и даже с подушкой. Спать на сдвинутых стульях он приспособился давно, когда ещё студентом работал в ночную смену, и накрыться было чем — два выпрошенных у завхоза цеха новых ватника, а вот под голову положить было нечего. Так что ночевать на работе, как и было ему сказано вчера новым руководством, он был готов. Из прочих указаний он запомнил только «помогать, всячески способствовать и, главное, молчать».
Вошёл на участок и обомлел. Весь дальний угол, где и стоял тот самый кузинский станок, от стены до стены был перекрыт высоким, в полтора человеческих роста, забором. Сколочен забор был на совесть — ни одного просвета. И доски были явно не из владений завхоза: чисто струганые, обрезные, ровные. Такие доски завхоз продавал дачникам сразу, как только они попадали в его руки, и дольше одного дня они в цехе не залёживались. Да и сколачивали его ночью точно не местные плотники, двое вечно нетрезвых и без половины пальцев, потерянных во время пьяных разборок с циркулярной пилой. Возле единственного прохода к станку, закрытого простенькой, но тщательно подогнанной щитовой дверью, замерли два солдата в форме внутренних войск и, что доконало Матвея окончательно, с оружием.
Вместо того чтобы подойти и поинтересоваться, что происходит, Матвей поднялся к себе в конторку и, не раздеваясь, набрал номер замначальника цеха. Фишман взял трубку сразу, и по его голосу Матвей понял, что тот никуда не уходил со вчерашнего вечера.
— Фима, что происходит? У нас в цеху так-таки военный переворот? — слегка грассируя, попытался развеселить его Матвей.
Фишман, против обыкновения, не отозвался на шутку радостным жеребячьим смехом, а печально ответив «Таки да», положил трубку.
Обескураженный Матвей повернулся к окну, взглянул на оконечность участка, где стоял пресловутый немецкий станок, и почувствовал ватную слабость в коленях — сверху, с высоты своей конторки он мог видеть пусть не всё, но большую часть того, что происходило за забором. Станок работал, вращалась закреплённая в суппорте деталь, бежала тоненькая серебристая лента стружки, а высокий человек в синем рабочем комбинезоне возился у верстака рядом со станком и деловито правил шлифовальную головку, очевидно готовясь к финальной и самой сложной операции. Быстрой дробью прогрохотав по ступенькам лестницы и чуть не сбив с ног нарядчицу участка Алевтину — пыльную женщину без возраста, без голоса и имеющую на всё своё мнение — Матвей помчался к станку, но быстро упёрся в открытую ладонь и поднятый ствол автомата, недвусмысленно направленный в его грудь.
— Стоять. Пропуск.
— Какой пропуск? Это мой участок, я тут начальник, — завопил Матвей, забыв все вчерашние инструкции.
— Три шага назад, — спокойно ответил охранник постарше, а второй, совсем юнец, рыженький, с веснушками на молочно-белом сытом лице, для убедительности передёрнул затвор калашникова.
На участке уже появилась пара рабочих из утренней смены, тоже поначалу остолбеневших от увиденного, но быстро пришедших в себя. И, как заметил боковым зрением Матвей, один из них, Васька ростовский, изрядно претерпевший от ментов за время двух отсидок по хулиганским статьям, уже подтягивал к себе увесистый гаечный ключ. Плохо бы закончилась для всех участников эта история, если бы дверь в заборе не открылась и оттуда не появился вчерашний брюнет — Никанор Семёнович — свеженький, гладко выбритый и в том же сереньком костюмчике. Галстук только был другой, чёрный.
— Матвей Юрьевич, здравствуйте. Что за шум?
— Что всё это значит? — продолжал ещё кипятиться Матвей, уже остывая и начиная соображать, во что он чуть было не вляпался. — Что за забор? Вы об этом вчера ничего не сказали!
Никанор Семёнович огляделся по сторонам, посмотрел на подтягивающихся к началу смены хмурых рабочих и кивнул охране: