— Макс, — внушал ему на ходу Енох, — выкупите у Мазина мои тетради — сейчас он их с радостью продаст, ему теперь деньги будут ох как нужны. И не дурите. Как только выполните за пару дней то, что я вам поручил, так сразу же возвращайтесь. У нас много работы. Надо торопиться, Макс! У меня, — он запнулся и поправился: — У нас мало времени. Сколько нам осталось? Каких-нибудь тридцать — сорок лет? Ерунда. Я найду выход. У меня есть идеи и наработки по созданию новой камеры. Нельзя сдаваться, Макс!
— Ну, Енох, я же вам уже объяснял, — упорно отбивался обычно послушный Макс. — У меня здесь ещё важные финансовые дела. Это может занять ещё месяц, от силы два, и я вернусь. Приеду с хорошими деньгами! С огромными, Енох! Я вложился всем, что смог собрать, в очень хорошую компанию, и мои вклады растут как на дрожжах!4 Я буду снова богат, Енох!
Енох остановился, с любопытством и жалостью, словно прощаясь навсегда, посмотрел на сияющего в предвкушении будущего богатства Максимилиана Турн-унд-Таксиса. Потом молча забрал у него свой чемодан, развернулся и, не сказав ни слова, ушёл на посадку.
Стояло тёплое и влажное питерское лето — вторая половина июля одна тысяча девятьсот девяносто четвёртого года.
4
Выплаты денег компанией МММ продолжались до 27 июля, а 4 августа было объявлено об их окончательном прекращении и деноминации билетов в 127 раз.