Глава 2
2.1
Устроиться в гостиницу ему помогло липовое командировочное удостоверение, на всякий случай сделанное ему секретаршей начальника отдела кадров Анечкой, благоволившей симпатичному, холостому и всё ещё перспективному в свои сорок с небольшим инженеру. Был ещё вариант попроситься к тётке Жанне — дальней родственнице по отцу, владелице большого дома, которая, по давним слухам, с удовольствием сдавала комнаты жильцам, но не хотелось Михаилу Александровичу пока объявляться у родни. Разумней было для начала осмотреться по сторонам, понюхать, чем пахнет в городе, в котором не был уже пятнадцать лет. От поселения в номер с тремя другими командировочными спас его набор ленинградских шоколадных конфет. Хорошо ещё, что по насупившемуся лицу дежурной администраторши Михаил Александрович почувствовал, что дёшево тут не отделаться, и вместо того чтобы достать заготовленный стандартный набор «Ассорти», полез в другой отдел портфеля и вытащил дефицитную и дорогую коробку «Пиковой дамы». А то спать бы ему на панцирной сетке под храп трёх изрядно выпивших мужчин со всех концов страны, приехавших в его родной городок что-то налаживать, строить и согласовывать. А так отдельный, пусть и небольшой номер, двухспальная кровать и уважительный (и игривый) взгляд дежурной по этажу.
Первое, что он сделал, разобрав чемодан и помывшись под слабенькой струйкой душа, — это позвонил Лёшке Ляхову. Трубку долго не брали, потом подошла девочка. Выслушав его, она, ничего не ответив, положила трубку. Он подумал, что ошибся номером, набрал снова. На этот раз трубку взяли сразу — низкий женский голос, помолчав, спросил, кто звонит, и, услышав ответ, всхлипнув, произнёс:
— Миша, а ты разве ничего не знаешь? Это я, Женя. Ведь Лёши нет. Уже почти год, как нет.
Женя — он сразу вспомнил её — была невысокая крепенькая брюнетка, на год младше них, за которой Лёшка долго ухаживал начиная с десятого класса и в конце концов женился на ней года через три после окончания школы.
— Женя, Женечка, я ведь не знал. Мне никто не сообщил, — забормотал он, не понимая, как быть дальше, что сказать и что сделать. — Как это случилось?
— Несчастный случай, Миша. Поехал на заработки. У нас тут заработать-то негде. В Сибирь нанялся, да и замёрз там на прииске. Там и могила его.
Она что-то ещё рассказывала, приглашала зайти. Он отвечал, не соображая даже, что говорит, а у самого испарина выступила на лбу, и шум в ушах, и дрожь мелкая по всему телу. Вот оно что. Вот почему на фотографии не было и Лёшки. Когтя нет давно. Лёшки не стало год назад — вот и два пустых места, два исчезнувших плеча под его раскинутыми руками! Наконец, что-то наговорив, набормотав каких-то соболезнований и суетливых обещаний зайти, положил трубку. Закурил. От того, что получали объяснения какие-то факты, общая ситуация становилась ещё запутаннее и страшнее. Ясно было пока только одно: всё сходится на фотоателье, на том самом ателье «У Изи». Там и была сделана та единственная фотография, с которой пропали оба его друга. На остальных-то снимках они были! Он оделся, положил фотографию в картонную папку на завязках, потом, поколебавшись, добавил туда ещё несколько других, где они были сняты вместе. Уже собрался было выйти, но понял, что у него дрожат ноги. Порывшись в чемодане, достал бутылку коньяка, сполоснул в туалетной раковине стакан, что нашёл на столике рядом с графином, налил половину и разом выпил. И только тогда, доставая на ходу сигареты, вышел из номера.