Выяснилось, что Эля работает в бане кастеляншей — слово было ему знакомо ещё по детскому саду, но суть его Матвей понял только сейчас. Задача её заключалась в поддержании непрерывного оборота простыней и полотенец: выдача банщикам чистых и сдача в прачечную использованных. Как понял Матвей из её рассказа и из Машкиного хихиканья, Элиными стараниями целых простыней в бане практически не было. Чтобы заработать на страстно любимое обеими девицами шампанское, все новые простыни, периодически попадающие с центрального банного склада в Элины руки, продавались налево, а для того чтобы их общее количество осталось неизменным, старые разрезались, сшивались на припрятанной в её кладовке швейной машинке, и из двух простыней получалось три, а если очень нужны были деньги, то и четыре. Машку же недавно уволили с какой-то очередной работы, и она временно бездельничала, чем была очень довольна. Обе девицы были с незаконченным высшим образованием: одну (Элю) выгнали из театрального, вторую из инженерно-строительного, но обеих за одно и то же: за пьянство, лень и абсолютное нежелание учиться.
После завтрака с шампанским из Матвеевой заначки Эля вспомнила, что сегодня ей привозят чистое бельё из прачечной, и потащила всех в баню.
— Поехали, я тебе покажу твои новые владения и с людьми познакомлю.
Матвею очень хотелось прилечь подремать, но отказываться было неправильно, и вся компания, поймав такси, перебралась в Элину кладовку. Быстро разобравшись с делами и выхлебав последнее, предусмотрительно захваченное у Матвея, шампанское, раздобревшая Эля повела его на экскурсию. Первый, с кем они столкнулись, был унылый мужчина лет сорока пяти. Он уже собирался уходить, и Эля лишь приветственно махнула ему рукой.
— А кто это? — поинтересовался Матвей. На что та пренебрежительно отозвалась:
— Сторож ночной. Мишка Мазин. Кто-то из Маргаритиных знакомых его к нам пропихнул. Был инженером, а потом в какой-то момент тронулся умом: забыл всё своё инженерство, всех, кого знал, не узнаёт, сколько стоит проезд в метро, не помнит, половину памяти у него отшибло. Короче, псих, но тихий. Вот его сюда и пристроили. Хотя мужик точно образованный, голова у него работает, знает много — иногда вдруг что-то такое ляпнет, что поражаешься, но пришибленный какой-то.
В бане было три этажа, и Матвей с находящейся уже изрядно навеселе Элей начали с первого — почти на уровне земли. «Почти» — потому что безымянные, как все строители, в отличие от архитекторов этого здания, не смогли почему-то врыться в питерские болота достаточно глубоко, и планировавшийся изначально подвал выпирал на полметра узкими подслеповатыми оконцами из загаженной человеками земли. Но ушлые строители выкрутились и, как умели, замаскировали свой промах, насыпав невысокий холмик и сделав парадный вход с нового уровня, облагородив небольшой подъём асфальтовым склоном и украсив его огромными шестиугольными бетонными цветочницами. Из них ночная уборщица каждый вечер выметала окурки, пустые бутылки и упаковочную бумагу, пахнущую жареной рыбой и студнем из ближайшей кулинарии.
Рабочий день был в самом разгаре, но посетителей в бане оказалось на удивление много. Поскольку работать или хотя бы присутствовать на рабочем месте в те времена обязаны были все, то посетители были в основном нетрудоспособные: пенсионеры обоих полов, студенческий хихикающий молодняк, норовящий пролезть не в своё, положенное по гендерным признакам, отделение, и нетрезвые мужчины всех возрастов, очевидно имеющие право (и соответствующие справки и удостоверения) в разгар рабочего дня не ковать что-то железное, а париться в бане.
Не обращая внимания на всю эту публику и не смущаясь количеством употреблённого с утра шампанского, Эльвира встала по центру достаточно внушительного банного вестибюля и громким голосом, перекрывая неразборчивое жужжание подданных, воздев пышную руку, вела для Матвея персональную экскурсию. При этом она не теряла контроля, незамутнённым глазом вылавливала из толпы нужные ей лица и представляла их Матвею.
Первым под руку ей попался плосколицый блудливый блондин, который в первый день прихода Матвея в баню проскочил перед ним в дверь.
— Во! Знакомься, Матвей. Это Вова-шофёр. Он у нас не работает. Я вообще не понимаю, где и когда он работает, — на весь зал сообщила Элька. — Он только и делает, что ошивается возле бани круглые сутки. Всё ищет, чего бы срубить… или, если получится, украсть. Возит вам, банщикам, пиво — левое, конечно, и дурит вас где только сможет. Может и на цене надуть, и на количестве — так что ты будь с ним внимателен.