На вопрос, что последнее он запомнил, Сергеев, монотонным голосом спящего под гипнозом, ответил:
— Вспышку.
— Какую вспышку, откуда? — насторожился Зиновий.
— Яркая вспышка… и всё.
— А что-нибудь ещё? Цвет, запах, звук?
— Белая вспышка, щелчок, а потом жужжание. Такое тихое.
Зиновий Аронович провозился ещё полчаса, применил весь свой многолетний опыт врача-психотерапевта, испробовал все известные ему приёмы гипноза, но безрезультатно. Больше он ничего не добился. Утомившись, он вопросительно посмотрел на Фомина, тот утвердительно кивнул, и тогда доктор скомандовал подопытному проснуться. Тот недоумённо заморгал бесцветными ресницами, потом неуклюже сел, натянул ботинки.
— Скажите, Виктор Борисович, а почему вы не упомянули про эту вспышку и жужжание, когда рассказывали о том, что произошло в парке?
Тот с изумлением посмотрел на Зиновия.
— Какую вспышку?
— Ну, вспышку, жужжание, после которого вы отключились.
— Да не было никакой вспышки, — растерянно ответил лейтенант.
— Спасибо, Сергеев, вы можете идти, — вмешался Фомин.
— Ну, что скажешь? — спросил он у Зиновия, когда за Сергеевым закрылась дверь. — Он не врёт?
— Нет, — уверенно ответил тот. — Мало того, он не врёт и тогда, когда говорит, что вспышки не было, но и тогда, когда говорит, что она была. У него или стёрт, но, к счастью, не полностью, или заблокирован тот отдел в мозге, где это было записано. Вот именно с момента, когда он её увидел и на сколько там получается — два с лишним часа? Стёрто. А кстати, вы не выяснили, что Мазин купил в зоомагазине? Что было в коробке?
— Выяснили, — устало ответил Фомин. — Две белых мыши.
Зиновий Аронович содрогнулся.
— Мыши? Зачем?
— Откуда я знаю? Может, кошкам своим скармливает.
— У него ещё и кошки есть? — изумился Зиновий.
— Угу. Три штуки. Одна страшнее другой.
— Ну, тогда нелогично. Две мышки на три кошки, — засмеялся доктор. — Нацело не делится. А откуда ты и про кошек знаешь?
Фомин не стал отвечать, а полез в стол, куда, перед тем как впустить Сергеева, спрятал коньяк, достал бутылку и разлил по рюмкам.
— Вспышка, — бормотал он. — Яркая вспышка, а потом жужжание. Где-то я это уже встречал.
Зиновий Аронович с удовольствием цедил хороший, явно из валютного магазина коньяк (наверняка из конфиската) и рассматривал фотографии, развешанные на одной из стен кабинета. Кроме положенных портретов нескольких вождей и обязательного в таких учреждениях Железного Феликса, там оказалось ещё несколько групповых портретов выпускников школы милиции и каких-то серьёзных мужчин в непонятной форме. И тут его осенило.
— Вспышка, а потом жужжание… Лёнька, это же «Поляроид»! Мгновенное фото! Знаешь такой аппарат?
— Зяма, ты гений! — восторженно закричал Фомин. — Тебя точно надо к нам в штат. Хоть консультантом. Точно, «Поляроид»! У него же сразу после вспышки щелчок, и фотография снизу с таким жужжанием вылезает!
— Нет уж. К вам не пойду. Мне своих психов хватает, — заржал польщённый похвалой Зиновий. — Погоди. Что же получается — этот Мазин сфотографировал Сергеева, и у того отшибло память?
— Вряд ли. Ведь он сидел метрах в тридцати от него и видел бы, если бы тот пошёл в его направлении, и это бы Сергеев ещё запомнил. Нет, похоже, что там был кто-то ещё. Сообщник. Там же гуляют люди, и немало. Подошёл и щёлкнул неожиданно.
— Лёнчик, — помолчав немного и допив свой коньяк, тихо сказал Зиновий. — А ты вообще понимаешь, о чём мы говорим? Ведь это же бред какой-то. По городу ходит человек с фотоаппаратом или прибором, который стирает память, похожим на фотоаппарат. Да это какие-то шпионские страсти с майором Прониным. Дешёвая ненаучная фантастика. Да нас самих нужно на «Пряжку» запереть, рядом с моими пациентами, которые тоже фотоаппаратами бредят.
— Вот-вот, — угрюмо отозвался тот. — И как мне с таким материалом к начальству идти? И кстати, давай-ка я завтра заеду к тебе и побеседую с теми двумя твоими пациентами. Устроишь?
4.5
— Что происходит, Енох? Зачем вы сфотографировали этого человека?
— Не задавайте лишних вопросов, Макс. Вставайте и пошли отсюда побыстрее. Нет, бежать не надо! Не надо привлекать к себе внимание.