Илья Леонтиевич припомнил свою единственную встречу с Серго Орджоникидзе в огромном здании ВСНХ, где уже располагались первые промышленные наркоматы. Григорий Константинович принял точно в назначенный час, хотя его буквально осаждали всенародно известные начальники строительств с их неотложными докладами. «Не заблудились тут у нас? — поинтересовался Орджоникидзе. — Все расширяемся. Древо-то народного хозяйства сильно разветвилось: что ни год, то новый главк». Он как бы извинялся за всю громоздкость наркомтяжа, которая, конечно, поражает человека, привыкшего скитаться по степи. Пригласив поближе к столу, Григорий Константинович, продолжая шутливый разговор, незаметно перешел к делу: «Теперь вы сами убедились, нас тут много, а вы — один. На вас и вся надежда. Мы ищем никель и на севере и на юге, но, по моим данным, ярская геологическая партия ближе всех подобралась к никелю. Будет никель?» — Он взглянул на собеседника тепло и ободряюще. — «Будет, товарищ нарком», — Жилинский развернул потертую на сгибах топографическую карту, начал докладывать как можно короче о состоянии разведочных работ. « Я не спешу»,— сказал Григорий Константинович- Выслушав, он подумал, не обращая внимания на телефонные звонки, и заговорил доверительно: «Пришлем к вам в Ярск одного хорошего товарища, организуем там у вас управление всего промышленного района. Это опытный руководитель, которого мы отзываем ради Ярска с очень важного участка, где создается вторая угольно-металлургическая база. Товарищ Сталин уже дал согласие... А вас я премирую легковым автомобилем. Машина для геолога — дороже денег.— И тут же пригрозил с улыбкой: — Но если никеля не будет, отберу»... Через месяц в Ярск прибыла новенькая «Эмка», единственная в то время на весь город. Еще через месяц приехал из Кузнецка Семен Миронович. И началось сооружение тех первых комбинатов, которые, по меткому слову Речки, являются теперь «Тремя китами» Южноуральского совета народного хозяйства...
— Кого я вижу — Илья Леонтиевич! — воскликнул Лобов. — Какими судьбами? Когда? Вот не ожидал встретить вас в нашем департаменте!
— Если гора не идет к Магомету...
— Каюсь, виноват! Сколько раз был летом в Ярске и все не мог выбрать часок-другой, чтобы заглянуть к вам, дорогой Илья Леонтиевич!
— Ты бы все равно не застал меня.
— Что, опять великое кочевье? А как же яблоневый садик, помните, показывали весной?
— Не выйдет из меня мичуринца, поздно взялся.
Они прошли в лобовский кабинет, заставленный шкафами, в которых хранились образцы южноуральских руд и нерудных ископаемых—строительных материалов. Жилинский снял поношенный серый плащ, присел к столу, все еще осматриваясь вокруг: ему определенно нравилась «геологическая обстановка» этой комнаты.
— Надеюсь, в наши края?
— Слыхал о такой специальности — «толкач»? Предусмотрительный «толкач» всегда берет с собой запасный бланк командировочного удостоверения, чтобы наверняка хватило на полный срок.
— Что же вы собираетесь проталкивать?
— Приозерное.
— Я так и знал!
— А чего в таком случае хитришь?.. — И старик вдруг разгорячился.— Да ведь Приозерное наверняка ваш главный козырь! Я не преувеличиваю. Нисколько! Покойный Ферсман назвал ярские богатства жемчужиной Урала. Академик понимал толк в драгоценностях. Но я даже не представляю, какое еще сравнение подобрал бы Александр Евгеньевич для Приозерного. Что там Канада, снабжающая никелем весь капитализм! Скажу по секрету, Канада отступает теперь не на второй, на третий план. Нуте-ка, прикиньте, что это значит! Надо ударить во все госплановские колокола, именно во все! Надобно начинать строительство комбината, если не в текущем году, то с весны будущего года. Обязательно! Непременно! Не ждите, пока разведчики оконтурят, одну за другой, все залежи никеле-кобальтовой руды. Наверняка не скоро оконтуришь эту махину. Растормошите Министерство геологии, поторопите тугодумов-проектировщиков, стучитесь во все двери и начинайте, начинайте с богом, как говаривали раньше...
Леонид Матвеевич не прерывал его, весело приглядываясь к этому человеку, который всю жизнь посвятил кропотливому поиску счастливых кладов. Ему и тут, в кабинете, не сиделось: он шагал и шагал по зелененькой дорожке, скупая, впрочем, осторожно, будто шел по заросшему тюльпанами лужку.
Илья Леонтиевич говорил не стесняясь в выражениях, хотя был очень деликатным. Наметанным глазом бывалого разведчика он ясно видел то, что смутно представляли себе строители, по горло занятые текущими делами.