Главный инженер промолчал, подумав: «Надо же было этому чертенку показаться ему на глаза именно сейчас».
Егор Егорович упрямо, словно трудясь, словно всегда поднимаясь в гору, шагал от объекта к объекту, привычно окидывая хозяйским взглядом весь фронт работ. Иногда он останавливался, заинтересовавшись незнакомым новичком. Его все знали и он знал почти всех. Тут были и старейшие мастера, заслуженные люди, вместе с которыми он когда-то жил в «каркасно-засыпных» бараках, потрескивавших на сорокаградусном морозце, как старые ветелки. Они, эти умельцы, не завидовали ему, выходцу из простой семьи ярского печника, а он, Речка, не раз и не два завидовал им, особо в такие горячие денечки: у всех работа спорится и лишь ты один чувствуешь себя в неоплатном долгу перед людьми.
— Надень пояс! — крикнул Егор Егорович верхолазу, бесстрашно идущему по балке, навстречу длинной стреле башенного крана. (Тоже решил покрасоваться перед начальством!).
— Не беспокойтесь! — озорно отозвался тот.
— Он у нас циркач,— заметил кто-то из бетонщиков.
— Сейчас же отстраните этого «канатоходца» от работы,— приказал Речка прорабу монтажников.— Пусть вяжет арматуру с девушками в мастерской.
— У меня не хватает людей, Егор Егорович,— взмолился прораб.— Еле-еле укладываюсь в график.
— Вольготно живешь, братец, если еле-еле укладываешься в свой резиновый график,— отрезал он и сердито уставился на крепко сбитого верхолаза, который уже подходил к нему, покачиваясь, вразвалку.
— Старшина первой статьи Щетинин! — открыто, широко улыбаясь, представился бывший моряк, явно уверенный в том, что ему все простят.
— Герой,— Егор Егорович измерил его пытливым взглядом с головы до ног и задержал взгляд на видневшейся из-под замасленной тельняшки лиловой татуировке — кудрявенькой, полнотелой барышне.— Наверное, не вылезал из гауптвахты, когда служил во флоте.
— На флоте,— поправил старшина.
— Тут у нас гауптвахты нет, пойдешь вязать арматуру. Понятно? Дело это теперь не трудное — для кружевниц.
— Видал.
— Тем лучше.
— Надоели мне, товарищ начальник, спасательные круги и пояса на военной службе. Но ради техники безопасности я готов даже спать со спасательным поясом, даже на свидания буду ходить с ним! Только не посылайте к кружевницам. Там-то и таится погибель моя. Честное слово!
Окружившие их бетонщики и верхолазы засмеялись.
— Ничего, повяжешь с месяц стальные кружевца, будешь осмотрительнее,— Егор Егорович хотел было идти дальше, но Щетинин остановил его:
— У вас, товарищ начальник строительства, должность повыше моей и ветерок на вашей-то высотке так и крутит, а обходитесь же вы без спасательного пояска. Потому вы уже не судите меня, грешного, полевым судом.
— Баста, без доморощенной философии обойдемся, старшина первой статьи, — с напускной строгостью прервал его Егор Егорович и, привычно махнув рукой, двинулся дальше.
«А насчет ветерка, что так и крутит, морячок подметил точно,— вспомнил он, возвращаясь в управление треста. — За всю жизнь не наберется, пожалуй, и тысчонки безветренных деньков. И о «спасательном поясе» к месту упомянул, хитрюга! Понаслышался от старичков, что управляющий любому правду-матку в глаза режет, будь то бывший министр, настоящий министр или будущий министр, — во всех трех временах».
У сторожевой будки, пропуская мимо себя грузовики с прицепами, везущие на стройку литые железобетонные балки, Егор Егорович еще издали увидел Жилинского. Седой плотный старик, в чесучевом пиджаке и белой полотняной кепочке, с неизменной тростью, стоял на обочине дороги, приветливо кланяясь шоферам: геолога знали в Ярске все — от мала до велика.
— Илья Леонтич! — окликнул его Речка.
Жилинский поднял трость в знак приветствия и, не дожидаясь, пока пройдет последняя машина, заторопился через дорогу, навстречу начальнику строительства.
— Не сидится дома? — спросил Егор Егорович, с удовольствием пожимая его жесткую, натруженную руку.
— От Томихина бреду.
— Что, опять Томихин жаловался на низкий процент содержания никеля в руде?
— Именно, именно. Вы угадали.
— До каких же пор «никелевый король» будет вызывать вас в свои дворцовые покои?
— Мне, знаете ли, самому интересно потолковать с ним по душам,— улыбаясь одними глазами, говорил Жилинский. — Видите ли, руда сейчас пошла бедная. Надо разобраться.