Крупная дама позднего бальзаковского возраста, лидер профсоюза имела нос картошкой и круглое лицо, ярко крашеное в соответствующие цвета: черные брови и ресницы, алые губы и румяные щеки. Солидный нос выделялся щедро припудренным белым пятном, а портрет завершали усики. Местами выщипанные, они подчеркивали образ львицы. Ниже портрета громоздилась грудь, одетая в блузку с рюшами и воланами. Мощно возвышаясь, грудь напирала в попытке доминирования.
— Знаешь, что меня удивляет, Бережной? — сказала профорг глубоким грудным голосом. Порывшись в бумагах на столе, она ловко выдернула лист. — Никто не согласовал со мной вашу поездку! Почему?
Логика в ее словах была, потому что любое путешествие советского человека начиналось в месткоме. Эта всесильная организация милостиво разрешала вояжи и карала отказом. Прогульщикам, пьяницам и любителям адюльтера поездки за границу не светили априори.
А вот почему с ней не согласовали выезд в Германию, это нужно не у парня спрашивать. Вопрос выглядел риторическим и, взмахнув листком бумаги, лидер профсоюза засунула его обратно в стопку, под Ленина. Бюстик вождя являлся обязательным элементом на столе любого чиновника, помимо чернильного набора, естественно. Когда-то бронзовый бюст выполнял функции пресс-бювара, только сейчас им придавливали бумаги, чтоб они не улетели.
При этом голова Ильича недоуменно хмурилась. Конечно. Вот зачем потомки придумали эту моду изображать вождя без рук? Круглая голова, узенькие плечики… И как ему теперь указывать то направление, в котором лежит верная дорога?
Еще один важный атрибут начальника, лампа с зеленым абажуром, стояла с правого краю. Картина была бы неполной, если не упомянуть стакан для карандашей, бокал для перочистки, скрепницу для скрепок и спичечницу для спичек. Вишенкой на торте являлась пепельница, глубокая и мощная. Такой хорошо от хулиганов отбиваться. Ну, если они ворвутся в кабинет председателя профкома.
— Значит, староста группы «Надежда», — прищурилась она, элегантным жестом раскрывая коробку папирос «Герцеговина Флор». — И со мной опять не согласовали! Хорошо.
Ничего хорошего в ее голосе не было. И когда-то она это обязательно кому-то припомнит. Скорее всего, профессору Гузию, когда он придет сюда за льготной путевкой на море. А ведь он придет!
Антон молчал, пока лидер профсоюза прикуривала и взмахом руки тушила спичку. Выдохнув клуб дыма, она пошла дальше, выражая серьезную озабоченность:
— И как я не сообразила насчет профорга? Пусть временного, но все равно это ошибка. Ты хоть догадываешься, какую роль играет профорг в группе?
— Собирает членские взносы? — предположил Антон.
— Если бы всё было так просто, — вздохнула она, — с этим бы справилась любая курица в оркестре. Нет, Бережной, профорг — это лидер группы, лучший студент. И ни одно мероприятие без него не обходится! Он всегда впереди социалистического соревнования, понимаешь? Профорг занимается защитой прав студентов и решает их социальные проблемы. В случае необходимости запрашивает у профкома материальную помощь студентам. А ты говоришь: «собирает профсоюзные взносы». Эх…
— Хм, — начал догадываться Антон.
— Вот тебя назначили старостой группы. Напомню, что староста — это промежуточное звено между студентами и администрацией учебного заведения. Выступая лидером группы, староста отстаивает ее интересы. То же самое делает профорг. Так что не будем плодить сущности, сразу перейдем к фабуле: завтра принесешь протокол собрания оркестра в произвольной форме. На заседании профкома утвердим.
— Кого, меня? — практически угадал Антон.
— Тебя, конечно. Кого же еще? И не волнуйся так, это временно.
На обратном пути у парня возник закономерный вопрос.
— Вот скажи, Дед, — начал он. — В Германии материальная помощь не помешает никому. А как, находясь там, можно получить необходимую материальную помощь? Предположим, дам телеграмму. И они вышлют западногерманские марки почтовым переводом?
Казалось бы, события на этом завершились, но нет. На большой перемене, когда Антон и Анюта заканчивали трапезу, к ним подсели две бойкие девицы-старшекурсницы.
— Привет, — сказала одна. — Знаете нас? Нет? Я Света, а это Оля. Мы из комитета комсомола.
Антон этих девушек не знал, но о причине визита догадываться начал сразу. Тем более что первая девица выложила на стол исписанный лист бумаги.