Антона это не умилило.
— Уан момент, — процедил он. — Отойду ненадолго.
Анюта и Мария двинулись следом.
— Это шпана местная, — пренебрежительно скривила губы кубинка. — Саркис и Ашот. Пристают к иностранным студентам, просят продать сигареты и жвачку. Учились в автодорожном техникуме, оттуда их выперли. Эспекулятор малё!
— Чего? — не понял Антон.
— Казуалы, — перевела ему с нерусского на нерусский Анюта. — Обычные неудачники, тупые юзеры.
Тем временем Антон дошел до своего стола.
— Кто такие? — спросил он. — Почему не знаю?
Все стояли, и парень садиться не стал.
— Это Ашот, а это Саркис, — засмущалась скрипачка Зиночка.
Бал был полон, вокруг смеялись люди, на танцполе играл культовый медляк «Хипов» под названием «Июльское утро». Эпический трек, мощный текст. Краткое содержание: «Хоть искал я тебя в тысячах лиц, но никто не прознал про горящий огонь в моём сердце, в моих мыслях и в душе».
Британскую группу «Юрай Хип» я всегда считал недооценкой. В это время с качеством композиций на Западе всё было прекрасно, но хард-рок прежде всего являлся музыкой. Да, яркий и новаторский рок стремительно развивался, он легко скрещивался с другими жанрами, рождая новые стили, жанры и направления. Однако тексты вызывали печаль — насколько плоские, настолько же бедные смыслом.
В русском роке голова стояла наоборот: примитивность музыкального материала и техники исполнения компенсировалась сложностью текстов. Прослеживалась явная претензия на интеллектуальную глубину, и даже замах на философичность. Грустная ситуация.
И только к Дэвиду Байрону и Кену Хенсли из группы «Юрай Хип» придраться не мог никто. В период расцвета группы, а именно сейчас этот период наблюдался, они умело сочетали виртуозность исполнения с лиричностью и критическим подходом к социальным проблемам.
Через шторм и всю ночь пройду я,
пойду новым путём.
В этот день мне открылось свыше,
Что тебя я найду.
Не композиция — просто огонь! А здесь обстановка накалялась по вине Зиночки, скорее всего. Провокаторша еще та.
— Э, а ты кто такой? — набычился Ашот. — Иди отсюда по-хорошему.
— Избыток тестостерона? — по-отечески усмехнулась Анюта. — Жениться тебе надобно, барин.
— Сама ты барин!
— А столик этот мой, между прочим, — в ласковых словах Анюты блеснула сталь.
— С моей стороны было бы просто некорректным пытаться дискутировать с людьми, строящими свою аргументацию на такой абсурдной базе, — повернувшись к ней, развел руками Антон.
— Чего сказал? — теперь набычился второй парень, Саркис.
Антон ответил более понятно:
— Несешь херню, говорю.
Мне осталось только поджать губы: да, обычная шпана. Завсегдатаи не пригласят их за стол, чтобы поиграть в «копеечку» и поржать над студенческими заморочками. У них недостаточно ума, чтобы учиться в мединституте, они это понимают, и поэтому утверждаются в жизни кулаками. Лечить бесполезно. Личности уже сформировались, мировоззрение сложилось. Такие понимают только силу. Их нельзя уговорить, их можно только изгнать.
Однако продолжение разговора в стиле «давай выйдем, поговорим» и «ты чо, ссышь, что ли?» исключила Анюта.
— Видали мы карликов и покрупнее, — хмыкнула она. — Ашот, а ты выключил утюг, когда выходил из дома?
— Ерунда, — отмахнулся тот. — Там бабушка дома.
— И чайник ты забыл на плите, — вкрадчиво продолжила Анюта. — А бабушка спит. Это ночью у нее бессонница, а сейчас она дрыхнет как сурок. Бабушка запах горелого не слышит… Бабушка тихо спит.
Давление она нагнетала плавно, и сейчас оно достигло апогея. Парни переглянулись, и молча рванули на выход. Даже сок не допили! Общее напряжение тут же спало, девчонки защебетали и упорхнули на танцпол.
А Ашотику сегодня не повезло, поймал от Нюси прикольный сглаз. Теперь, пока заклятье не развеется, будет постоянно возвращаться домой — проверять утюг и плиту, а заодно краны.
— Интересная методика, — уважительно произнесла Мария. — Но что-то мне подсказывает: у вас еще будут неприятности от Ашота.
Ага, открыла Америку. Такое ванговать каждый может. Парень, считай, по морде получил. Прибежит домой, ничего не обнаружит, и обидится. Ну и непременно затаит.
— Я тоже не сомневаюсь, — хмыкнул Антон. — Думаю, переживем.
Мария продолжала смотреть на Анюту:
— А что это за плетка у тебя в руке? Раньше этого не было!
— Это нагайка, из кармана достала, — объяснила Нюся. — Вообще-то серьезное оружие. Не слезая с лошади, казак может сломать хребет волку только так. Хочешь, подарю?
Объяснение слабое, конечно. Шито белыми нитками, ведь такую нагайку в карман не засунешь. Однако для налаживания отношений презент шикарный — вещь настоящая, сам для Нюсе покупал. Передарить не жалко, у нас еще есть.
— Мы пойдем, — сказал Антон. — Еще увидимся.
Да, пора вести девчонок домой, завтра у них очередной тяжелый день с зачетами и экзаменами. И с кубинкой встречаться сейчас некогда. Будем это делать обязательно, но позже. Что касается неприятностей от местных парней, то есть проблемы поважней. А пока пусть занимаются туризмом. В смысле, пусть идут в пешее эротическое путешествие!
Глава 50
Глава пятидесятая, в которой мы помчимся к бездорожью в несказанный свет
Международный туризм в СССР был. Гешефт не афишировался просто потому, что в рекламе не нуждался. В полной мере эту нишу освоила старая добрая система «Интурист», а студентами плотно занимался молодой, но взрослеющий «Спутник», именуемый просто: «Бюро международного молодежного туризма». Вот только насчет зайти туда с улицы и приобрести путевку — фигушки. Как любое гениальное творение бюрократа, процедура покупки была сложна и закручена похлеще триллера Стивена Кинга.
Несмотря на трудности, «Спутник» с «Интуристом» наращивали обороты, пропуская через себя миллионы туристов ежегодно. Желающих было гораздо больше с обеих сторон железного занавеса, однако мешали проблемы с международными платежами. Так с умным видом говорили знающие люди, и кто я такой, чтобы с ними спорить? Впрочем, и без того цифра кажется приличной.
Что касается трудностей, то мало было просто заявить о себе. Перед выездом за рубеж советский гражданин собирал справки, характеристики с места работы и резолюции начальства на этих характеристиках. После чего проходил несколько собеседований, и только потом получал загранпаспорт. Сей важный документ выдавался вместо обычного паспорта и партбилета, а по возвращению туриста происходил обратный обмен. На загранпаспорте так и писали: «собственность СССР».
Но первым шагом на пути в тысячу лье было заседание месткома. Продолжалось это в райкоме, и заканчивалось в КГБ. Окончательное решение принималось в кулуарах обкома партии, где практически непрерывно заседала комиссия по выезду за границу. Вот где кипели страсти… Так что, в отличие от секса, международный туризм в СССР был. И путь к нему был истинным садомазохизмом! Только трудности наших людей не пугали, потому что все люди хотят жить хорошо. А советские люди хотели жить еще лучше. И в это понятие входит не только шопинг, но и желание посмотреть мир.
В случае нашего оркестра процедура была грубо нарушена, поскольку все документы, включая загранпаспорта, выездные визы и билеты, были приготовлены заранее и находились на руках у товарища Иванова. «На руках» — это фигура речи. Точнее говоря, он имел к ним полный доступ и карт-бланш на флайт-план. А формально документы хранились в первом отделе, куда их доставили из Москвы фельдъегерской связью.
И вот дотошные чиновники первого отдела догляделись, что в специальных характеристиках участников оркестра не хватает согласующей подписи местного КГБ. Такой вышел нонсенс: в верхней части бумаги утверждающие штампы имелись, а в нижней части соответствующей подписи не было. Узнав о проколе, товарищ Иванов не стал грустить, а быстренько организовал собеседование в свободной аудитории института. Еще одно нарушение процедуры, обычно не Магомед ходил к горе, а наоборот. Но местные чекисты на просьбу откликнулись.