– Не удивила. Хотел бы я посмотреть на того мага, что придется тебе ко двору.
– Не дождешься! – фыркнула она.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На княжьем дворе стало темнеть, и гридни начали разгонять последних зевак. Люди расходились неохотно, поминутно оглядываясь, а у ворот оказывались все новые и новые любопытствующие. И тотчас же вступали в нудные препирательства со стражей, не пускавшей их во двор и призывавшей приходить завтра.
Им и впрямь было на что посмотреть.
Прямо напротив дома к стволу мощного, раскидистого дуба был крепко-накрепко привязан молодой человек. Был он обнажен, прикрытый лишь набедренной повязкой, и каждый мог по достоинству оценить его ладное, перевитое тугими мышцами тело.
Однако рвавшиеся сюда горожане, преимущественно мужчины, отнюдь не стремились оценить и восхититься его физической статью. Напротив, большая их часть поносила привязанного последними словами, а некоторые к тому же норовили забросать гнилыми овощами и фруктами.
Поставленный возле дуба страж этому не препятствовал, хотя и кривился гримасой презрения. А судя по его обращенному к толпе взгляду, он с куда большей охотой подвесил бы на дубе этих горожан. Однако все, что он мог, так это следить, чтобы в парня не полетело что-нибудь покрепче тухлого яйца.
Когда на город упали сумерки, стражник с нескрываемой радостью принялся выпроваживать зрителей, щедро раздавая пинки и зуботычины. Но, несмотря на это, люди уходили довольные увиденным. Зрелище распятого сотника Горяя, известного сердцееда, грозу всех незамужних девок и замужних баб, давнюю головную и зубную боль их отцов и мужей, не могло их – отцов и мужей – оставить равнодушными.
Они уходили с просветленными и счастливыми лицами.
Когда двор опустел, Горяй тряхнул головой, отбрасывая с лица спутанные клочья волос, и встретил взгляд стража.
– Держись, Горяй, – сказал тот.
– Да я-то что, я-то держусь, а вот как ты там? – хриплым голосом спросил сотник. – Совесть не загрызла еще?
Воин отвел глаза:
– Ты знаешь, Горяй, мы люди подневольные.
– Кончай ныть, подневольный он! Небось, как к чужим женам лазить не подневольный! А как своего сотника из беды выручить, так сразу… Эх!
– Но что я могу? – взмолился расстроенный страж.
– Как – что? – делано вскинул брови сотник. – Снять меня с дуба, дать водицы, коня, и только меня и видели. Подамся к другому князю. Или в разбойники.
Сотник сам не верил себе, но и молчание среди его привычек отродясь не водилось.
– А я? Что со мной будет?
– Как – что? Уйдем вместе!
– Тебе-то легко говорить. А у меня жена, дети.
– Что-то ты о них редко вспоминаешь, друг.
– Но ведь вспоминаю!.. Прости, Горяй, но я не помощник тебе. Супротив князя не пойду. Хочешь, воды принесу?
– Да иди ты со своей водой! – Сотник попытался плюнуть в стража, но пересохший рот не выдавил и капельки. – Ишь ты, добряк какой выискался на мою голову!
– Прости.
Воин со вздохом вернулся на прежнее место.
Сотник вымученно улыбнулся. Его взгляд бесцельно скользнул по двору, прыгнул вверх и уперся в крупного ворона, сидевшего на крепостной стене и с интересом пялившегося на человека.
– Ты что это задумала, птица? – хрипло спросил его Горяй.
– Чего говоришь? – откликнулся стражник.
– Иди ты! Не мешай мне с порядочной птицей разговаривать. – Сотник мотнул головой в сторону ворона.
– А-а, – понимающе кивнул воин, отвернулся и едва слышно пробормотал: – Все, напекло башку за день. А какой сотник был, а! Какой рубака отчаянный, эх!..
Горяй тем временем пристально вглядывался в птицу. Ворон же в свою очередь не менее пристально вглядывался в человека.
– Небось, глаз хочешь выклевать, да? Ворон чуть повернул голову.
– Ну-ну. – Сотник попробовал рассмеяться, но из горла донесся лишь клекот. – Только сунься, я и зубами тебе шею сверну!
Ворон вновь чуток повернул голову, и взгляд его, как показалось Горяю, ушел куда-то вниз. Горяй на всякий случай проследил за ним и с удивлением обнаружил подходившего к дереву князя Велислава.
Князь махнул рукой, и стражник немедленно сорвался с места, не забыв, правда, подарить сотнику ободряющий взгляд. Велислав подошел к дубу, запрокинул голову и долго вглядывался в Горяя. Сотник же смотрел в сторону, явно избегая княжеского взгляда.
– Разве не предупреждал я тебя, Горяй? – тихо спросил Велислав. – Разве не стоял я за тебя горой, а? Ты же был как брат мне. Как же ты мог, Горяй? Как у тебя… Как ты мог предать меня?
– Не говори так! Не предавал я тебя, князь! – резко отозвался сотник. – Не предавал никогда ни в мыслях, ни в делах! А что до Всемилы… Люблю ее, неужели это так сложно понять?
– Я все могу понять! – возвысил голос князь. – Кроме одного – тебе что, девок в городе мало оказалось? Какого рожна ты на мою дочь позарился, а, пес шелудивый?! Как ты смел забыть место свое песье, а?
– Сердцу нельзя приказать! – бросил Горяй. – Сердцу все едино, княжеская дочь или какая.
– Сердцу-то, может, и нельзя! – вскричал Велислав. – Но тому, что меж ног у тебя чешется, завсегда можно! И ежели ты сам не хочешь это сделать, тебе помогут!
Сотник изменился в лице.
– Ты что это, Велислав? – В его голосе явственно слышался страх. – Ты что задумал? Мы же плечом к плечу всегда! Мы же как братья!
– Что задумал, скажу завтра, – холодно ответил князь, отворачиваясь. – Но я вижу только один способ избавиться от твоей дури. Прощай!
– Нет! – заорал ему вслед Горяй. – Нет, князь, так нельзя! Ты не можешь так поступить!
Но тот уже поднялся на крыльцо и скрылся в тереме.
Горяй долго и тупо вглядывался в захлопнувшуюся за князем дверь. Из накатившего оцепенения его вывел голос, раздавшийся снизу:
– Кажется, я подоспел как нельзя кстати.
– Ты кто еще?
Сумерки уже переросли в темень, и Горяй смог разглядеть внизу лишь размытый силуэт.
– Сейчас для тебя важно не кто я, а что могу предложить.
– О чем ты говоришь? Как ты вообще здесь? Тут же стража кругом.
– О них не беспокойся. Все, кто может нас услышать, спят сладким сном праведников.
– Ты колдун?
– Ну зачем так грубо. – Незнакомец вздохнул. – Я простой странник по имени Адамир. И здесь я только для того, чтобы спасти тебя.
– Спасти? О боги! Я целый день жарюсь тут, а он…
– Ты будешь свободен сразу же, едва я получу твое согласие, – перебил его Адамир.
– Вот так даже. – Горяй облизал высохшие, потрескавшиеся губы. – Ладно, и чего же ты хочешь?
На этот раз странник был как никогда краток. Да Горяй и не жаждал подробностей. Не в том он находился положении, чтобы выбирать и раздумывать. И оба они прекрасно это понимали.
– Какая странная история, – проворчал сотник. – Да и ты тоже тот еще тип! Да только… Эх, где наша не пропадала!
– Ну почему же? – мягко возразил Адамир. – Князь всегда очень хорошо к тебе относился. Он не собирается тебя казнить.
– Есть вещи гораздо хуже, – уныло заметил Горяй.
– Ну не думаю, что все так плохо. Мне кажется, он хочет всего-навсего изгнать тебя из города.
– Ты думаешь? – с надеждой спросил сотник.
– Да. И ты сможешь и дальше… хм… жить в свое удовольствие.
– Нет! – вдруг простонал Горяй. – Уже нет! А как же Всемила? Как же я без нее?
– Полагаю, как и раньше. Уместно ли будет мне сейчас сказать о том, где и как она сейчас проводит время?
– Что?.. То есть кто этот урод?
Сотник дернулся вперед, точно забыв, где он находится.
– Он вовсе не урод.
– Это Будан! Точно!.. Или нет? Может быть, Векша? Или… Ну скажи же наконец!
– Это важно для тебя?
– Еще бы! – вскинулся Горяй и тут же поник. – Хотя… Хотя какая разница. Пусть хоть всей сотней!
– Ну, тогда я и впрямь появился здесь весьма кстати. Исполнив поручение, ты получишь столько денег, что сможешь купить титул князя. А захочешь, купишь замок Велислава с потрохами. То есть вместе со Всемилой и своей сотней.