— Это только для показухи, — пояснил он смущенно. — Я знаю, что вы не мой отец. Мне уже объяснили, что я только помню вас как своего отца и что все мои детские воспоминания принадлежат другому человеку. Да, мне объяснили это. Но я не чувствую правды в таких словах. Еще не чувствую. И здесь имеется большая разница.
Хью Шеридан задумчиво кивнул.
— Мне трудно смотреть на ваше лицо… слышать ваш голос и не ассоциировать вас с моим детством, — продолжил Томас. — Но я попытаюсь. Ведь иначе ничего не получится…
— Я слышал через интерком часть твоего разговора со Стоуном. Однако прежде разреши задать тебе вопрос. Какой у тебя номер?
— Номер? Я не понимаю.
Хью пошевелился в кресле. Он вытащил что-то из кармана рубашки. Пачку сигарет. Раздался характерный щелчок. Его лицо озарилось огоньком зажигалки. Оранжевый портрет знакомого человека, постаревшего на целых шестнадцать лет. Мешки под синими глазами, морщины над бровями, бороздки «птичьих лапок» выше скул. Томас понял, какие эмоции чувствуют дети, увидевшие своих родителей после долгих лет разлуки. Он выглядит очень старым. Какие беды с ним приключились, пока меня не было?
Шеридан отвел взгляд от сигареты и посмотрел на Томаса. Янтарный огонек, висевший между ними, вспыхнул на долю секунды и снова поблек.
— Неужели Кляйнман не рассказал вам о номерах? — спросил Хью.
Томас завороженно смотрел на кончик сигареты.
— Я думаю, что он не рассказал нам о многом.
— Не сомневаюсь в этом, — с улыбкой произнес Шеридан.
Его голос был тихим и язвительным.
— Для соучастия больше подходят неосведомленные люди. Когда годы назад вы, клоны, вылупились из пластиковых маток, вам дали номера. В том порядке, в каком в ваши пустые умы загружали полную память Джона Альфы. Порядковые номера! Я знаю, это не очень оригинально. Но боссы тогда были взволнованы рождением семи сыновей. Наверное, если бы мы клонировали только четверых из вас, вы получили бы имена Ини, Мини, Мани, Мо, как в считалке. Хотя проект «Четвертый сын» уже не звучал бы так гордо.
— Перестаньте издеваться, — сказал Томас.
Зубы Хью блеснули в темноте.
— Да, я бываю грубым. Только прими во внимание всю ту дрянь, которую ты узнал за два прошлых дня. Я терпел ее тридцать четыре года. Извини меня за бестактность. Так какой ты из них? Самый старший? Первый, кого одарили умом Джона Смита? Или средний? Самый бесполезный? Просто опиши мне себя, и я сам назову твой номер.
— Вы же слышали мои откровения в коридоре. Я уже сказал, кем являюсь.
— Никому не интересно, кто ты в своей необъятной душе. Да, ты любишь, мечтаешь и всовываешь в штанины по одной ноге за раз. Но все так поступают. Каждый пытается выразить свои чувства и привить к себе любовь других людей. Это ничего не говорит мне о твоем предназначении. Попробую сам догадаться. Ты не выглядишь как солдат. И не похож на аналитика ООН.
— Я понял, что вам нужно, — смущенно скрестив руки, ответил Томас. — Я священник. Этого достаточно?
— Вполне, — фыркнув, сказал Шеридан. — Джонни-пять. А зачем ты тогда явился ко мне?
Томас недоуменно заморгал.
— Хм, я немного удивлен, что именно ты, а не кто-то другой пришел за ответами, — пояснил Шеридан. — Интересно получается! Обычно ты не выказывал такого поведения. Ты всегда следовал правилам и строгой линии ПШЖ.
Он втянул дым в легкие и сделал шумный выдох.
— Я думал, что ко мне пришел дикарь. Счастливый седьмой. Самый юный из всех. Наша черная овца. Кляйнман любил его больше всех остальных. Он восторгался духом парня.
— Черная овца?
— Он был единственным из клонов, кто полностью отверг ПШЖ — шаблон, который мы установили для него. Тщательно продуманный и просчитанный план, как я мог бы добавить. Некоторые считали парня «неудачным экспериментом». Но не Кляйнман. Он сказал нам, что Седьмой является триумфом человеческого клонирования и интегрированной памяти. Он воплощал в себе независимость. Свободу воли, если что-то подобное существует на свете. А ты священник. Ты выполнял свой ПШЖ вплоть до последней буквы. Это тоже хорошо. Я уверен, что ты был хорошим пастырем для провинциальных верующих.
— Прошу вас, перестаньте язвить, — повысил голос Томас. — И я по-прежнему не понимаю. Что такое ПШЖ?
— Планируемый шаблон жизни.
Шеридан сделал еще одну затяжку. Он выдул струю дыма в потолок.
— Это твоя дорожная карта. То, что ты посчитал значимым после того, как годы назад вышел из фальшивой комы.
Томас непонимающе встряхнул головой. Шеридан попробовал объяснить по-другому.