Сцена, которая разворачивалась на экране, не имела отношения к любому из них. Это было что-то новое. Это было гранью, где их воспоминания расходились в стороны. Тот маленький мальчик никогда не терял своих родителей. Он не находился в коме. Он просто начал жизнь, которую никто из них не имел. Джон почувствовал злую и горькую ревность.
Экран мигнул, и на нем снова появились чертовы семерки.
— Вскоре после этого Джону Альфе рассказали правду о проекте, — произнес генерал. — Суть бета-фазы заключалась не только в создании… вас семерых. Нам нужно было задействовать Альфу. Мы хотели, чтобы он вместе с родителями жил на базе. Чтобы он стал помощником, а затем постепенно превратился в лидера проекта. Таков был наш план, и Альфа поддержал его.
«Зачем они так поступили с ним? — гадал Джон. — Почему они хотели сделать его частью проекта?»
— Он прошел все начальные стадии бета-фазы, — продолжил Хилл. — Его образованием занимались Кляйнман и другие сотрудники «Седьмого сына». Почти все свободное время он проводил в Матке, наблюдая за вашим ростом в капсулах.
На настенном экране замелькал еще один видеоролик — на этот раз цветной. Изображение немного подрагивало. Звук отсутствовал. Альфа — все еще в четырнадцатилетнем возрасте — осматривал клонирующую камеру Матки. На заднем фоне виднелся перевернутый «тарантул». Взглянув на бледно-зеленые сферы, Джон заметил смутные контуры человекообразных существ. Они, свернувшись в утробные позы, плавали в маслянистой жидкости. За изогнутыми пультами сидели ученые. Они внимательно всматривались в мерцавшие мониторы. Альфа беседовал с пожилым мужчиной лет семидесяти. Судя по веселому смеху, они о чем-то шутили. На правой стороне лица у незнакомца тянулся старый шрам, похожий на русло реки. Джон понял, что старик был слепым на один глаз. Губы мальчика двигались, пока он разговаривал со своим собеседником. Они снова засмеялись. Мужчина взъерошил волосы мальчика дрожащей рукой. Образ замер.
— Для своего возраста Альфа был очень талантливым юношей, — сказал генерал. — Он постоянно задавал вопросы и проявлял живой интерес к проекту «Седьмого сына». Неудивительно, что его наставником и другом стал Франк Берман, создатель программы. Это он был на экране. Альфа мог бы…
Внезапно Хью Шеридан, напугав всех присутствующих, звонко хлопнул ладонью по столу.
— Чертовы негодяи! — крикнул он, взмахнув сигаретой. — Как вам нравится менять историю! Ты же знаешь, кем был Франк…
Кляйнман вскочил на ноги и отшвырнул кресло в сторону.
— Я просил тебя успокоиться! — задыхаясь от злости, произнес старик. — Так что сам виноват. Генерал! Я прошу вывести его отсюда. С глаз моих долой!
Хилл отдал приказ, и два солдата, стоявшие у дверей, подбежали к Шеридану, схватили его под руки и приподняли с кресла. Когда они потащили его в коридор, мужчина попытался вырваться.
— Скажите им правду, сукины дети! — выкрикивал он. — Правду! Пра-а-а-а-а…
Двойные двери захлопнулись. Оперативный центр погрузился в напряженное и удушливое молчание. Наконец Джек поднял руку.
— О чем он говорил? Почему вы, черт возьми, заткнули ему рот?
Кляйнман сел и склонился над столом.
— Генерал, позвольте мне пару слов, пожалуйста.
Он хмуро посмотрел на клонов.
— Хью работал с нами очень долго. Он представитель старой гвардии. К сожалению, три года назад по личным причинам Шеридан покинул проект «Седьмого сына».
— Под «личными причинами» вы действительно подразумеваете что-то личное? — спросил Джей.
Кляйнман тяжело вздохнул.
— Это была кульминация многолетнего недовольства. Вся карьера Хью — свыше тридцати лет работы — прошла в тени Франка Бермана, создателя «Седьмого сына». Он завидовал ему — завидовал его таланту, блеску ума и проницательности. «Личная несовместимость» недостаточно полно описывает их отношения. Затем возник разлад с Данией. Пять лет назад они расстались…
— Почему? — спросил отец Томас. — Они жили так счастливо.
Лицо священника напоминало маску греческой трагедии. Не будь его эмоции такими искренними, это выражение выглядело бы просто комичным.
— В конечном счете они оказались очень разными людьми, — ответил Кляйнман. — После развода Шеридан еще больше возненавидел Бермана. Франк умер четыре года назад, но Хью до сих пор не успокоился. Он по-прежнему пытается уничтожить наследие гения. Вы сами видели это. В последнее время, насколько я понимаю, он начинает спиваться.