| He was skittering along the walls, as smooth and fast in his motion as a cockroach, then even faster, until he became a blur, and Thrower could not keep up with him by turning. |
Он скользил по стенам, плавно и легко, как таракан, сливаясь в движении. Потом он принялся мелькать еще быстрее, пока не превратился в одну сплошную полосу, и Троуэр уже не мог уследить за ним. |
| Gradually Thrower realized that the Visitor had changed shape, that he had stretched himself, like a long slender beast, a lizard, an alligator, bright-scaled and shining, longer and longer, until finally the Visitor's body was so long that it circled the room, a vast worm that gripped its own tail between its teeth. |
Постепенно Троуэр понял, что Посетитель изменил форму, вытянулся, превратившись в длинного ловкого зверя, ящера, аллигатора, блестящего сияющей чешуей. Он рос, пока тело его не вытянулось, полностью окольцевав комнату, - вокруг священника метался громадный червь, зажавший в зубах собственный хвост. |
| And in his mind Thrower realized how very small and worthless he was, compared to this glorious being that sparkled with a thousand different colors, that glowed with inner fire, that breathed in darkness and exhaled light. |
И Троуэр осознал, насколько ничтожен, никчемен он по сравнению с этим прекрасным созданием, которое переливалось тысячами цветов и оттенков, сияло внутренним огнем, вдыхало тьму и выдыхало свет. |
| I worship thee! he shouted inside himself. Thou art all that I desire! |
"Я поклоняюсь тебе! - закричал Троуэр про себя. -Ты олицетворяешь то, чего я всегда жаждал! |
| Kiss me with your love, so I may taste your glory! |
Поцелуй меня, изъяви свою любовь, дабы и я мог вкусить твоей славы!" |
| Suddenly the Visitor stopped, and the great jaws came toward him. |
Внезапно Посетитель остановился, и к священнику протянулись громадные челюсти. |
| Not to devour, for Thrower knew he was unworthy even to be consumed. |
Вовсе не затем, чтобы поглотить целиком, ибо Троуэр знал, он не стоит даже этого. |
| He saw now the terrible predicament of man: he saw that he dangled over the pit of hell like a spider on a slender thread, and the only reason God did not let him fall was because he was not even worthy of destruction. |
Теперь он осмыслил ужасное положение человека: он висел над адской пропастью, как паучок на тоненькой ниточке. И Бог поддерживал его только потому, что даже разрушения он не стоил. |
| God did not hate him. |
Бог не испытывал к нему ненависти. |
| He was so vile that God disdained him. |
Троуэр был отвратителен, и Бог презирал его. |
| Thrower looked into the Visitor's eyes and despaired. |
Троуэр заглянул в глаза Посетителя и отчаялся. |
| For there was neither love, nor forgiveness, nor anger, nor contempt. |
Ибо ни любви в них не было, ни прощения, ни гнева, ни презрения. |
| The eyes were utterly empty. |
Глаза зияли абсолютной пустотой. |
| The scales dazzled, scattering the light of an inner fire. |
Чешуйки слепили, рассыпая искры внутреннего огня. |
| But that fire did not shine through the eyes. |
Но глаза огня не испускали. |
| They were not even black. |
Даже черноты в них было не видно. |
| They simply were not there at all, a terrible emptiness that trembled, that would not hold still, and Thrower knew that this was his own reflection, that he was nothing, that for him to continue to exist was a cruel waste of precious space, that the only choice left to him was to be annihilated, uncreated, to restore the world to the greater glory it would have had if Philadelphia Thrower had never been born. |
Их просто не было, ужасающая пустота дрожала вместо них, ни секунды не стоя на месте. Это было отражение Троуэра, он представлял собой ничто, и если он останется жить на этой земле, то будет бесполезно занимать драгоценное пространство. Оставался единственный выход -самоуничтожиться, рассоздаться и вернуть миру былую славу, которую бы он обрел в случае, если б Филадельфия Троуэр никогда не появлялся на свет. |
| It was Thrower's praying that woke Armor up. |
* * * Армора разбудила истовая молитва Троуэра. |
| He was curled up by the Franklin stove. |
Свернувшись в комочек, он спал у плиты Франклина. |
| Maybe he stoked that stove a mite too hot, but that's what it took to beat back the cold. |
Может быть, растопив ее так жарко, он чуть-чуть перестарался, но тогда он ничего не ощущал -холод сжигал его. |