| Now, for the first time, there were some paths open, some paths leading to a dazzling future. |
И наконец-то открылись новые тропки, некоторые из них вели к ослепительно яркому будущему. |
| And all the paths that did not end in early death had one thing in common. |
Но те тропки, на которых отсутствовала смерть в младенчестве, походили друг на друга одним событием. |
| On all those paths, little Peggy saw herself doing one simple thing. |
Там малышка Пэгги увидела себя и поняла, что должна совершить сейчас очень важный поступок. |
| So she did that thing. |
И она совершила его. |
| She took her hands from the slackening belly and ducked under her mother's arm. |
Оторвав пальцы от опавшего живота, она поднырнула под руку матери. |
| The baby's head had just emerged, and it was still covered with a bloody caul, a scrap of the sac of soft skin in which he had floated in his mother's womb. |
Головка мальчика только-только показалась и была вся облеплена окровавленной сорочкой -полупрозрачным мешочком из тонкой кожи, в котором младенец плавал, будучи в материнской утробе. |
| His mouth was open, sucking inward on the caul, but it didn't break, and he couldn't breathe. |
Рот малыша был широко открыт, судорожно втягивал сорочку, но она никак не рвалась, поэтому мальчик не мог вдохнуть. |
| Little Peggy did what she had seen herself do in the baby's future. |
Малышка Пэгги поступила так, как поступила в увиденном несколько мгновений назад будущем младенца. |
| She reached out, took the caul from under the baby's chin, and pulled it away from his face. |
Она протянула руку, высвободила сорочку, забившуюся под подбородок, и сдернула ее с лица. |
| It came whole, in one moist piece, and in the moment it came away, the baby's mouth cleared, he sucked in a great breath, and then gave that mewling cry that birthing mothers hear as the song of life. |
Она отлипла вся сразу, одним влажным куском, и спустя какой-то миг оторвалась совсем. Рот малыша прочистился, он глубоко вздохнул и издал тот самый мяукающий крик, в котором только что родившей матери всегда слышится песнь жизни. |
| Little Peggy folded the caul, her mind still full of the visions she had seen down the pathways of this baby's life. |
Малышка Пэгги сложила сорочку, а в голове у нее бродили видения, которые населяли тропки жизни малыша. |
| She did not know yet what the visions meant, but they made such clear pictures in her mind that she knew she would never forget them. |
Она еще не знала, что они означают, но картинки были настолько пронзительны - их невозможно было забыть. |
| They made her afraid, because so much would depend on her, and how she used the birth caul that was still warm in her hands. |
Видения вселяли страх, потому что многое в этом мире зависело от нее одной и от того, как она использует сорочку, которая грела своим внутренним теплом ее руки. |
| "A boy," said Mama. |
- Мальчик, - сказала мама. |
| "Is he," whispered the mother. "Seventh son?" |
- Мальчик? - прошептала женщина. - Седьмой сын? |
| Mama was tying the cord, so she couldn't spare a glance at little Peggy. |
Мама завязывала пуповину, поэтому не смогла оглянуться на малышку Пэгги. |
| "Look," she whispered. |
- Смотри, - шепнула она. |
| Little Peggy looked for the single heartfire on the distant river. |
Малышка Пэгги вновь обратилась к тому одинокому огоньку, что сиял посреди далекой реки. |
| "Yes," she said, for the heartfire was still burning. |
- Да, - подтвердила она, ибо огонек еще горел. |
| Even as she watched, it flickered, died. |
Но прямо у нее на глазах он вдруг замерцал, погас, умер. |
| "Now he's gone," said little Peggy. |
- Все, - сказала Пэгги, - его больше нет. |
| The woman on the bed wept bitterly, her birthwracked body shuddering. |
Лежащая на постели женщина горько расплакалась, ее тело, измученное недавними родами, затряслось. |
| "Grieving at the baby's birth," said Mama. "It's a dreadful thing." |
- Слезы, сопровождающие рождение ребенка... -задумчиво произнесла мама. - Плохой знак. |
| "Hush," whispered Eleanor to her mother. "Be joyous, or it'll darken the baby all his life!" |
- Тихо, тс-с, - повернулась к своей матери Элеанора. - Надо радоваться, иначе печаль омрачит будущую жизнь малыша! |
| "Vigor," murmured the woman. |
- Вигор... - пробормотала женщина. |
| "Better nothing at all than tears," said Mama. |
- Уж лучше равнодушие, чем слезы, - сказала мама. |
| She held out the crying baby, and Eleanor took it in competent arms-she had cradled many a babe before, it was plain. |
Она протянула заходящегося в крике младенца, и Элеанора ловкими руками приняла малыша -сразу было видно, не одного новорожденного пришлось понянчить ей. |
| Mama went to the table in the comer and took the scarf that had been blacked in the wool, so it was night-colored clear through. |
Мама подошла к столу в углу и взяла с него шаль, сотканную из черной шерсти, означающей цвет ночи. |