Седьмой сын [параллельный перевод]

Now, for the first time, there were some paths open, some paths leading to a dazzling future. И наконец-то открылись новые тропки, некоторые из них вели к ослепительно яркому будущему. And all the paths that did not end in early death had one thing in common. Но те тропки, на которых отсутствовала смерть в младенчестве, походили друг на друга одним событием. On all those paths, little Peggy saw herself doing one simple thing. Там малышка Пэгги увидела себя и поняла, что должна совершить сейчас очень важный поступок. So she did that thing. И она совершила его. She took her hands from the slackening belly and ducked under her mother's arm. Оторвав пальцы от опавшего живота, она поднырнула под руку матери. The baby's head had just emerged, and it was still covered with a bloody caul, a scrap of the sac of soft skin in which he had floated in his mother's womb. Головка мальчика только-только показалась и была вся облеплена окровавленной сорочкой -полупрозрачным мешочком из тонкой кожи, в котором младенец плавал, будучи в материнской утробе. His mouth was open, sucking inward on the caul, but it didn't break, and he couldn't breathe. Рот малыша был широко открыт, судорожно втягивал сорочку, но она никак не рвалась, поэтому мальчик не мог вдохнуть. Little Peggy did what she had seen herself do in the baby's future. Малышка Пэгги поступила так, как поступила в увиденном несколько мгновений назад будущем младенца. She reached out, took the caul from under the baby's chin, and pulled it away from his face. Она протянула руку, высвободила сорочку, забившуюся под подбородок, и сдернула ее с лица. It came whole, in one moist piece, and in the moment it came away, the baby's mouth cleared, he sucked in a great breath, and then gave that mewling cry that birthing mothers hear as the song of life. Она отлипла вся сразу, одним влажным куском, и спустя какой-то миг оторвалась совсем. Рот малыша прочистился, он глубоко вздохнул и издал тот самый мяукающий крик, в котором только что родившей матери всегда слышится песнь жизни. Little Peggy folded the caul, her mind still full of the visions she had seen down the pathways of this baby's life. Малышка Пэгги сложила сорочку, а в голове у нее бродили видения, которые населяли тропки жизни малыша. She did not know yet what the visions meant, but they made such clear pictures in her mind that she knew she would never forget them. Она еще не знала, что они означают, но картинки были настолько пронзительны - их невозможно было забыть. They made her afraid, because so much would depend on her, and how she used the birth caul that was still warm in her hands. Видения вселяли страх, потому что многое в этом мире зависело от нее одной и от того, как она использует сорочку, которая грела своим внутренним теплом ее руки. "A boy," said Mama. - Мальчик, - сказала мама.

~ 22 ~

• Предыдущая страница
• Следующая страница

Навигация

главная | форум | контакты | карта сайта | правила | privacy policy

Контакты

• E-mail

© 2011 - 2025 with by Me

"Is he," whispered the mother. "Seventh son?"	- Мальчик? - прошептала женщина. - Седьмой сын?
Mama was tying the cord, so she couldn't spare a glance at little Peggy.	Мама завязывала пуповину, поэтому не смогла оглянуться на малышку Пэгги.
"Look," she whispered.	- Смотри, - шепнула она.
Little Peggy looked for the single heartfire on the distant river.	Малышка Пэгги вновь обратилась к тому одинокому огоньку, что сиял посреди далекой реки.
"Yes," she said, for the heartfire was still burning.	- Да, - подтвердила она, ибо огонек еще горел.
Even as she watched, it flickered, died.	Но прямо у нее на глазах он вдруг замерцал, погас, умер.
"Now he's gone," said little Peggy.	- Все, - сказала Пэгги, - его больше нет.
The woman on the bed wept bitterly, her birthwracked body shuddering.	Лежащая на постели женщина горько расплакалась, ее тело, измученное недавними родами, затряслось.
"Grieving at the baby's birth," said Mama. "It's a dreadful thing."	- Слезы, сопровождающие рождение ребенка... -задумчиво произнесла мама. - Плохой знак.
"Hush," whispered Eleanor to her mother. "Be joyous, or it'll darken the baby all his life!"	- Тихо, тс-с, - повернулась к своей матери Элеанора. - Надо радоваться, иначе печаль омрачит будущую жизнь малыша!
"Vigor," murmured the woman.	- Вигор... - пробормотала женщина.
"Better nothing at all than tears," said Mama.	- Уж лучше равнодушие, чем слезы, - сказала мама.
She held out the crying baby, and Eleanor took it in competent arms-she had cradled many a babe before, it was plain.	Она протянула заходящегося в крике младенца, и Элеанора ловкими руками приняла малыша -сразу было видно, не одного новорожденного пришлось понянчить ей.
Mama went to the table in the comer and took the scarf that had been blacked in the wool, so it was night-colored clear through.	Мама подошла к столу в углу и взяла с него шаль, сотканную из черной шерсти, означающей цвет ночи.