Примерно час спустя по общему радиоканалу было передано сообщение, что прошедшей ночью скончался офицер-пусковик Икс-117. Диктор говорил что-то о «верном служении отечеству» и о «перенапряжении сил при исполнении важнейшей миссии».
Думаю, они правильно делают, обходя молчанием факт самоубийства: зачем напрасно тревожить людей?
И все-таки, почему он повесился? Весь день я думал об этом.
П советует мне выбросить его из головы. Она уверена, что для Икс-117 — это лучший выход из положения, поскольку он совершенно не подходил для жизни на седьмом уровне. Он попал сюда по ошибке. В то время как П говорила об этом, у меня в ушах звучали его последние слова. Как человек, он не мог смириться с неизбежностью и восстал против нее. Действительность оказалась ему не под силу. Во всяком случае, он был другим, не для седьмого уровня.
Как это ни странно, но лично во мне смерть Икс-117 вызывает больше жалости, чем смерть миллионов других. Я даже думаю, что если бы мне — в порядке бреда — приказали пустить в расход Икс-117, я не смог бы этого сделать. Хотя именно я, не задумываясь, нажал кнопки, обрекая на смерть миллионы себе подобных.
Наверное, в этой неспособности Икс-117 увидеть разницу между обыкновенным убийством и нажатием кнопки и кроется причина его помешательства.
20 июня.
Со второго уровня приходят тревожные вести. Несколько дней назад оттуда было получено сообщение о вспышке какой-то эпидемии: у всех были одинаковые симптомы, как, например, тошнота и рвота, сопровождаемый поносом.
Сегодня они передали, что положение ухудшилось: люди потеряли аппетит, у всех повышенная температура. Подобные сообщения пришли и из нейтральных стран. Более того, во время одной передачи их диктор запнулся на полуслове, и было хорошо слышно, как его стошнило. Все были, конечно, шокированы. Передачу тут же стал вести другой.
Сейчас, когда я пишу эти строки, по общему каналу передают известия со второго уровня. Диктор сообщил, что люди там мрут как мухи. Затем вскричал:
— Наша кровь заражена! Вы отравили нас!
Судя по доносящемуся гулу, передача идет из большого помещения, где собралось множество людей. Слышны стоны больных, которые опять перекрывает надрывный голос ведущего:
— Сотни людей лежат вповалку — некому им помочь, да и никто ничем уже не сможет им помочь! Их выворачивает наизнанку! От этого здесь невозможно дышать!
Диктор кашляет, прочищает нос. Собирается с силами. И опять говорит — прерывисто, задыхаясь, делая паузы:
— По-моему, многие уже мертвы — некому это проверить — сотни лежат без сознания, или, может, тоже мертвы — впрочем, какая разница? Скоро мы все умрем — медицинского персонала больше не существует — сколько нам еще осталось? Несколько часов? Дней?.. Не все ли равно…
Голос его слабеет, уже трудно разобрать, о чем он говорит. Кажется, ему стало плохо и он отошел от микрофона. Но вот он опять сквозь стоны, задыхаясь, выдавливает из себя:
— Больше не могу… поверьте… я…
Умолк.
Нет, еще произнес:
— Наши убежища становятся братскими могилами…
Пауза. Затем, видимо собрав последние силы, он повысил голос:
— А вас, министры и военные, мы… перед лицом смерти… проклинаем вас! Чтоб и вы… скорее… за нами… чтоб…
На этот раз он умолк навсегда. Какое-то время еще слышались стоны и хрипы. Затем передача оборвалась.
21 июня.
Сегодняшние новости мало чем отличаются от вчерашних. Уцелевшие нейтралы, а также жители второго уровня умирают сотнями. Причиной массовой гибели, кажется, является зараженный воздух. Фильтры, используемые нейтралами и нашими на втором уровне, не смогли уберечь воздух от радиоактивного заражения…
Это означает, что население планеты сократится до того незначительного меньшинства, которое обосновалось на большой глубине и обходится без атмосферного воздуха…
Начиная с 14.00 больше не поступило никаких вестей от нейтралов. В своей последней передаче они сообщили ужасающие цифры о жертвах «атомной болезни». С тех пор их радиостанции молчат.
Боюсь, что мы остались одни. Мы и неприятель. Из всего человечества. Точнее сказать, осталась кучка людей с каждой из сторон. Только те, кто укрылся глубоко под землей. Заживо погребенные.
22 июня.
Мы живем здесь какой-то новой жизнью: и другие, не только я, чувствуют это. Речь не только о седьмом уровне. Мы испытываем ни с чем несравнимое ощущение, что существуем в совершенно особом мире.