Солнце село. Небо темно-синее, ранние звездочки подмигивают.
– Ну как, урусут? Очухался?
Оглянулся Ерофей. Оказывается, у кибитки Сасыкбай сидел.
Кивнул. Сел рядом. Старался дышать потихоньку, рану не бередить.
– Сейчас ужин принесут, перекусишь.
Помолчали.
Старик наклонился, выплюнул насвай.
– Молодцы вы, ребята. Отбились от Кокжала. Ты еще и пулю ему в лоб залепил.
Ерофей молчал. Прикрыл глаза, на стену кибитки откинулся.
– Славное дело сделали. Как говорится, даже мелкие пташки в нашем краю становятся орлами! Хорошо, все живы остались.
Неподалеку замычала корова.
– Ты куда путь держал, Ереке? В Чач, кажись?
– Да.
– Отлежись у нас поначалу. Сразу не уезжай.
– Еще невестимо, уцелеем ли, – пробурчал Ерофей.
– Как это? – удивился Сасыкбай. – А кто нам еще грозит? Ойраты, что ли?
– Мы с Кокжалом еще не закончили.
Старик хрипло засмеялся.
– Остынь, Ереке. Кончился Кокжал. Ты настоящий батыр. Сначала Шону завалил, потом Кокжала. У вас на севере все там такие умельцы?
Ерофей покачал головой.
– Ничего не кончено. Кокжал жив. И скоро опять придет.
– Кокжал трусливая тварь, может только с женщинами и детьми драться. На низкую стену любой взберется. А он получил отпор, теперь не сунется.
– Он придет, – терпеливо повторил Ерофей. – Надо готовиться.
Сасыкбай вздохнул.
– Хотите еще полежать на наших корпешках, пощупать девушек, всех баранов съесть?
Ого, такого Ерофей не ожидал.
– Аксакал, ты чего злой такой? Тебе старушку под бок надо, полегчает.
Старик отвернулся.
– Если бы кто другой про старуху сказал, Ереке, а не ты, я бы его пинками прочь погнал. Что ты знаешь о моей старухе? Или тебе уже напел кто-то из наших?
– Ничего не знаю.
Сасыкбай помолчал. В темноте его лицо еле виднелось.
– Шона двух моих дочерей забрал. Натешился вдоволь, а они в реку бросились. Не выдержали сраму. Моя жена лицо ему расцарапала, не хотела дочерей отдавать. Он и приказал ее привязать к хвосту коня и отправить в степь.
– Неужто можно так с людьми? – спросил Ерофей. Оказывается, у других еще хуже бывает, чем погибель всей семьи от хвори.
– Можно, оказывается. Барабан уже привык к ударам. Я тогда в отъезде был. Сын мой на войне с ойратами погиб, защитить семью некому было.
– Ты, это… Крепись, старик.
– Да, я еще крепкий. Не берет меня смерть. Жаль только, что это не я убил Шону и Кокжала. Своими руками.
– Послушай, Сасыкбай. Кокжал еще жив. А вы уже хотите выгнать нас из аула. Что будете делать, коли они вернутся? С чего вы так взъелись на нас?
Дед повернулся, спросил, глядя исподлобья:
– А вы точно отличаетесь от Кокжала?
Ну, это уже чересчур, пожалуй. Поднялся Ерофей с кряхтением, хотел в кибитку войти.
– А что, разве не так? Вон, ваш мальчишка опять куда-то побежал. Не иначе, как Буркановой дочке под платье залезть. Не уймется никак.
Остановился Ерофей. Пошел искать Серке. Пусть вразумит несмышленыша. Не то и впрямь разъяренные старички вытурят их из деревни.
Аул еще не спал. На привязи ржали лошади. Как там Сивка да Каурка поживают, кстати?
Возле кибиток дымили казаны. Женщины жарили лепешки. Одна старушка заметила Ерофея, угостила ароматными кругляшами, дала кислого прохладного айрана.
Перекусил московит, пошел дальше.
– А, Ереке! – закричал какой-то старик, выйдя из кибитки. – Ты чего хмурый такой? Давай праздновать победу над проклятым Кокжалом, да поразит тарантул его черное нутро.
Ерофей глянул в кибитку через откинутый полог, заметил внутри Буркана, отца Гайни. Заторопился.
– В другой раз, почтенный. Я Серке ищу, знаешь, где он?
– Как где? Опять с Абдикеном, что-то обсуждает.
Ну конечно, где еще ему быть?
Ерофей пошел к большой кибитке старосты. Откинул полог на входе, шагнул внутрь.
Серке и впрямь оказался здесь. Разговаривал с Абдикеном и тремя другими старцами. О том же, о чем и Ерофей с Сасыкбаем говорил. Обрадовался северянину, спросил:
– А вот он то же самое скажет, я уверен. Как думаешь, Ереке, сломили мы Кокжала окончательно?
Ерофей потрогал повязку на ноге, поморщился от боли. Отодрал окровавленную тряпицу. Покачал головой.
– Конечно же, нет. Он жив. Скоро придет сюда.
Абдикен недовольно скривился.
– Я своими глазами видел, как урусут прострелил мерзавцу голову. Он подох, как бродячий пес. Его шайка разбежалась.
Серке махнул рукой.
– Легче повернуть вспять Коксу, чем переубедить упрямца. Сколько вы даете нам времени?