- Вы забыли перчатки? - отрешенно поинтересовался я.
Она кивнула, перевела на меня взгляд - и вздрогнула, оцепенев.
- Что?
- У вас... глаза ярко-зеленым светятся. Жутко выглядит.
- Ну так не смотрите на меня.
- Это заклинание?
Я кивнул и огляделся вокруг.
Серый камень могильников так и остался серым, хотя на одном из них я обнаружил быстро исчезающие желто-зеленые черточки от лапок только что спорхнувшей оттуда вороны.
Мне нужны следы иного рода.
В яме они почти исчезли - я своими глазами видел, как истаивает бледно-голубой цвет на темном фоне. Около краев он был поярче, но тоже слишком старый. Твари покинули это гнездо прошлой ночью и с тех пор не возвращались.
Я хмыкнул и сморгнул заклинание.
Что-то странное было во всем этом. Я не видел «тропы», уводящей в какую-либо сторону. Такое впечатление, что гули выбрались из гнезда, потоптались вокруг - и либо растворились в воздухе, либо вознеслись прямо на небо, присоединяясь к пантеону богов. Другого, более реального, объяснения ситуации я не видел. За спиной все это время усердно сопела девушка, начинавшая терять терпение и всяческое уважение к медлительному колдуну. Я выпрямился было, чтобы сказать ей пару ласковых... и замер.
В голове отчетливо затрезвонил колокольчик, по левую руку контур натянулся и лопнул, рассыпавшись на части.
Кто-то порвал «нитку».
Предупреждающе подняв ладонь, я обошел Ливиру и поднялся на пригорок, окидывая взглядом погост.
Темная фигура умело пряталась по теням от надгробий, сливаясь с ними цветом гладкой шкуры. Только алые бусинки глаз выдавали тварь - гибкого, длиннолапого, едва пяти дней отроду гуля. Я перехватил меч поудобнее, перестав использовать его как трость. За моей спиной тихо заскрежетали доспехи рыцарки, когда она подняла свою палицу.
Пока тварь не торопилась на нас нападать, изучая с искренним любопытством на узкой морде. Раскрыв длинный клюв, она высунула серый змееподобный язык и полоснула им по воздуху, пробуя наш запах.
Судя по хриплому горловому клекоту, он ей понравился.
Больше нежить медлить не стала, покрывая расстояние до нас в два длинных неровных прыжка. По-птичьи полые кости давали гулю невероятную легкость и бесшумность даже несмотря на кривые когти, которые тварь не умела втягивать. Мягкие лапы едва касались земли, словно исключительно для проверки - а там ли она еще?
Дзеннь! Пэннннь!
Я метнулся в сторону, кубарем откатываясь от первого удара-приземления. Гуль протаранил вхолостую шагов десять, озарив мое сознание еще одним перезвоном от перебитой «нити». За ним в мерзлой земле остались четыре глубокие борозды от лап. Обиженно вякнув, он снова повернулся ко мне, здраво рассудив, что человек с одной-единственной железкой в руке лучше поддается перевариванию, чем наглядный пример принципов консервации. Про рыцарку за спиной тварь словно совершенно забыла, и я изумленно успел моргнуть до того, как до меня дошло...
- Ливира, сзади!!!
Пан-пээнннь!
Девушка, занесшая было оружие над тварью, круто развернулась - и наискось подбила стремительную тень, целившуюся ей в шею. «Тень» завизжала от боли, окатила девушку по лицу тягучей черной кровью из рваной раны, а по мерзлой земле покатилась отхваченная по самое плечо передняя лапа второго монстра.
Гули ушли с кладбища, но иным путем.
Они вырыли ход из своего старого гнездовья и обвалили потолок у самого выхода. Тонкий слой земли скрыл лаз, но не смог остановить тварей, вознамерившихся вернуться на кладбище проверенной тропой.
Ошарашенные внезапным нападением, мы все втроем замерли на месте под гнусавый рев раненой твари. Ливира очнулась первой, со смачным хрустом всадив шипастую палицу в основание черепа голосящего от боли гуля-матки. Он судорожно дернулся еще пару раз - и затих, но уши заложило новым разноголосым криком, и молодняк, вдруг вспомнив про сыновний долг, пошел в атаку.
Я поймал первый удар на острие, отводя когтистую лапу в сторону, и с силой пнул гуля в ребра. Он заскользил по стылой земле, как по мрамору, скрежеща когтями. Мазнул мне по лицу голым крысиным хвостом (я едва успел прикрыть глаза выставленным вперед предплечьем) и резко развернулся, нападая коротким прыжком. Хищные зубы клацнули в опасной близости от моей шеи. Меч описал изящную дугу, стальной кончик блеснул и углубился в живот твари, перерубая брыжейку с кишками. Я отдернул ногу, чтобы выпавшая требуха не шмякнулась на мой сапог и, перехватив рукоять, добавил контрольный в левую глазницу. Основная кость черепа хрупнула, и клинок на целый палец вошел в склизкие мозги твари, как в теплое масло.