— Мы будем копать целый день, — подумав, ответил Ник. — И это в лучшем случае. Если бы у нас было, чем копать.
— В «Рейдерах» есть лопаты. Лей, будь добра, достань их.
— Секунду, мам.
Лейла вернулась с двумя инструментами для копания. Ник забрал обе лопаты, одну при этом отдав Седне.
— Я могу это делать одна, капитан. Для меня не составит труда, да и усталости я не почувствую.
— Понимаю. Но не могу же я спокойно смотреть, как ты работаешь…
— Ну, так вздремни, раз смотреть не можешь, — рассмеялась Лейла, усаживаясь рядом с мамой, и, кажется, действительно готовясь немного поспать.
— Грешно спать, отлынивая от работы, — отшутился пилот, приступая к процессу раскопок. — Но от отдыха я бы не отказался.
— Чувствую, корни этих проповеднических речей, кроются ещё со времён вашего обучения в академии, капитан. Я права?
— Да, милая, чертовски права. Каждое воскресенье у нас был обязательный урок Единой Церкви. Помню, святой отец у нас был брутален до нереальности. Бывший пилот, причём ас «Ангела»…
— Символично, — хмыкнула Лилиан, прикрыв глаза. Она тоже собиралась вздремнуть, а под рассказы о прошлом сделать это было легче и приятнее всего.
— Воевал. Сбил как‑то нескольких противников, да и рухнул прямо в сугроб снега. Дело ж на Тризисе было, а там, вы знаете, кроме снега нет вообще ничего. Ну, ледники ещё, да шахты, но это к делу не относится. Упал он, выбирается из «Ангела», и понимает, что не чувствует ног!..
— Как его звали? — удивлённо улыбнулась Седна. — Фамилия не Мересьев, случайно?
— Нет, его звали Борланд, отец Борланд. Борланд Эльпидэ? льфор.
— Господи, и как ты только запомнил его фамилию? Даже мне с моим… кхм… компьютерным разумом не слишком приятно даже думать о таких сложностях, а уж каково тебе, простому человеку?..
— На самом деле, это я из собственного опыта делаю заключение, чем нелепее фамилия, тем легче её запомнить.
— Ну, а что там с ногами вашего священника?
— Добрался до базы. Ноги спасти не успели, слишком долго он полз по снегу на морозе. Заменили протезами, и по сей день он преподаёт уроки Единой Церкви в моей бывшей академии. Говорят, всё ещё рвётся в бой, хочет мести… нет, сам‑то он говорит, что, мол, кто он такой, чтобы решать проблемы земные? А уже через некоторое время яростно кричит: «Я — меч Господень, кара неизбежна!». Хороший дядька, если честно, правда, пьёт много, да с ума сошёл немного. Но харизматичный — до жути! Настоящий лидер. Я порой думал, что если он вдруг напьётся до чёртиков и решит расколоть Единую Церковь на два разных лагеря, то он сможет завербовать себе в помощь целую армию соратников.
— Как так, — зевнула Лейла. — Святой отец, а пьющий?
— Всё в рамках воли господней, — развёл руками Ник, на мгновение перестав копать и смахнув с лица пот. — Это тебе не католичество в его первозданном виде, а Единая Церковь. Святые отцы могут делать всё, что посчитают нужным для исполнения Его воли, — пилот взглянул на почти безоблачное небо, ткнув в него пальцем. — И вообще, к чему я всё это веду? С чего разговор начался?
— К тому, что грешно отлынивать от работы, капитан, — Седна за время разговора выкопала как минимум в четыре раза больше земли, чем Ник. Улыбнувшись пилоту, она продолжила копать с удвоенной силой.
— А ты веришь в Бога, Рэмми? — ехидно, но без особого энтузиазма спросила Лейла, положив голову на плечо матери. Лилиан, похоже, уже спала.
— Ну, как тебе сказать… если он всё‑таки сейчас смотрит на меня сверху и ржёт над положением вещей в сложившейся ситуации, то пусть хоть бутылку воды скинет с этих своих Небес. Я выпью и скажу спасибо.
Лейла, прищурившись, перевела взгляд на горизонт и, усмехнувшись, сказала:
— Можешь начинать благодарить. Он, похоже, тебя услышал.
Ник, вновь отставив лопату в сторону, посмотрел на приближающиеся со стороны горизонта и уже заволакивающие собой Амадей тяжёлые свинцовые тучи. Нахмурился, сплюнул себе под ноги и вновь продолжил копать:
— Это не отменяет того факта, что я на него очень зол и обижен.
Как и ожидалось, грянул дождь. Не слишком приятный аромат палёной резины словно ветром сдуло, и вместо него запахло озоновой свежестью. Ещё перед первым громом поиски подземной реки решили прекратить, а Седна при помощи найденной в одном из «Рейдеров» огромной клеёнки и нескольких камней превратила яму в некий бассейн — резервуар для воды. Между двумя мотоциклами натянули ещё один рулон клеёнчатой ткани, отысканной во втором «Рейдере», и вся команда спешно спряталась под импровизированным навесом.
— Давно я не был под дождём, — вздохнул Ник, собирая падающие с неба капли в ладонь и отправляя их прямиком в рот.
— А я не была под ним никогда, — таким же мечтательным тоном сказала Седна, прижимаясь поближе к пилоту. — Капитан…
— Да? — смотря из‑под тента на разразившееся бурей небо, небрежно бросил пилот.
— Я… ну… понимаете…
Ник удивлённо перевёл взгляд на свою спутницу:
— Ты что, запинаешься? Ох, если б я тебя не знал, то тотчас свалился бы замертво от разрыва сердца.
— Ну… просто… знаете, ведь лицо, что мне сделали на Виктории, практически аналогично человеческому. Как и строение головы. Во рту имеется имитация челюстей, зубов, языка…
— Да, я знаю. К чему ты это?
— Можно вас поцеловать? — в лоб спросила Седна, довольно тихо, чтобы никто кроме пилота этого не услышал, но таким тоном, что Лилиан и Лейла удивлённо повернулись на голос.
— Ты… кхм… уже чмокала меня однажды, — с трудом подбирая слова, слегка отодвинулся от девушки–робота Ник. — Конечно, если ты хочешь…
— Нет. Я хочу попробовать французский поцелуй.
Пилот резко поднялся, едва не сбив навес, отряхнул одежду от пустынной пыли и покинул укрытие, отдавшись во власть мощного дождевого потока. Широко расставив руки и подставив лицо падающим с неба каплям дождя, он прикрыл глаза и что‑то тихонько зашептал.
— Что он делает? — Лейла недоумённо приподняла бровь, уставившись на капитана «Панацеи». — Пьёт?
— Вряд ли, — ехидно взглянула на рыжеволосую девушку Седна. — Скорее, молится.
— Молится? Кому? Мне казалось, что он неверующий и ни к одной конфессии себя не относит…
— Так и есть. А, разве, молиться можно только лишь религиозным богам?
Время до наступления темноты, сопровождающееся непрекращающимся ливнем, тянулось, казалось, целую вечность. И вечность эта, как гласит одна пословица, тянется мучительно долго, особенно под конец, и в данном случае фраза имела поистине значимый смысл. Ник так и не вернулся под тент, до нитки промокнув. Несколько раз он, забирая с собой лук и колчан со стрелами, куда‑то уходил, приказывая всем оставаться в укрытии. Возвращался каждый раз в приподнятом настроении, и снова становился под дождь.
И вот, когда последние лучи Амадея погибли от загребущих лап мгновенно наступившей темноты, команда покинула укрытие. Ливень, наконец, кончился, и земля мгновенно высохла, несмотря на отсутствие на небосводе светила, что было ещё одной странной загадкой Колорадо.
— Охрана меняется каждые три часа, — Ник собрал всех возле «Рейдеров» и сейчас объяснял им план операции. — Крепость, а иначе я назвать её не могу, обращена к нам северной стороной. Северо–западная и северо–восточная башни оснащены портативными станковыми плазменными излучателями модели «Ласточка»…
— Так вот куда ты ходил весь день, — хлопнула себя по лбу Лейла. — На разведку, значит…
— Над главными воротами, хоть это и не сразу заметно, висит сразу четыре камеры наблюдения, которые фиксируют всё, что находится перед ними, в радиусе двухсот метров.
— Тогда нужно обойти, — резонно заметила Седна.
— Постараемся прорваться через «мёртвую» зону, ибо с каждой стороны всё точно также. И в связи с этим у меня, мадмуазель Лилиан, есть к вам вопрос: какого чёрта старый армейский склад, больше похожий на древнюю свалку, настолько серьёзно охраняется? Вы ничего не напутали?
— Это лишь видимость охраны, — махнула рукой Лилиан, приобняв свою дочь. — Нам нужно только пройти внешнюю линию защиты, а внутренней там просто–напросто нет. Или кишка тонка, мсье Рэмми?