– Вот тебе наш дом в задницу! – кричал Самбиев-младший.
Около месяца лежал Албаст в больнице. За это время он получил еще один «удар в спину», правда, другого характера. В республиканском органе обкома ВЛКСМ – газете «Комсомольское племя» – появилась небольшая статья, на первый взгляд, сочувствующая работнику центрального аппарата молодежи, однако меж строк умело был выставлен весь негатив произошедшего ЧП. В статье косвенно указывалось, что сам пострадавший спровоцировал подростков к поножовщине. Упоминалась связь с духовенством и попытка решения непонятного финансового вопроса в обход действующего законодательства. Этой статейки оказалось достаточно, чтобы Докуев Албаст распрощался с комсомольской карьерой. «С целью укрепления хозяйственных кадров» его переводом назначают главным инженером крупнейшего в регионе строительного треста «Севкавспецмонтаж».
…В декабре 1975 года в актовом зале восьмилетней школы селения Ники-Хита состоялось заседание показательного выездного народного суда. Суд приговорил Самбиева Лорсу Денсухаровича, 1961 года рождения, к пяти годам лишения свободы с отбыванием срока до совершеннолетия в детской колонии строгого режима. Самбиева Арзо Денсухаровича, 1960 года рождения, приговорили к двум годам лишения свободы – условно. При этом и прокурор, и судья, и так называемые общественные обвинители многократно подчеркивали, что Самбиевы потенциальные уголовники, ссылаясь при этом на тюремную судьбу их покойного отца.
На этом злоключения Самбиевых не закончились.
В марте 1976 года в Грозном состоялась Всесоюзная конференция по «добровольному вхождению Кавказа в состав России». На форуме с фундаментальным докладом выступил профессор Смородинов. Он доказал, что под старым буком в Ники-Хита несколько раз отдыхали высшие царские сановники, внесшие значительный вклад в освоение и развитие региона. В итоговой резолюции конференции ученые-историки всего Советского Союза требовали по достоинству отнестись к местам, где ступала нога великого завоевателя. В результате Кабинет Министров Чечено-Ингушской АССР «с целью увековечения памяти генерал-губернатора» вынес постановление о создании в Ники-Хита музея-заповедника. Там же рекомендовалось организовать филиал археологического клуба при кафедре истории Кавказа Чечено-Ингушского госуниверситета имени Л.Н.Толстого.
Самбиевых выселили, предоставив маленький колхозный недостроенный коттедж на противоположной окраине села. В конце июня того же года приехала пестрая археологическая экспедиция, с музыкой, с шумом, в шортах. Под роскошной кроной бука разбили палатки, разожгли костер, над домом Самбиевых вновь зардел флаг – символ власти, у дверей появились казенная вывеска и транспарант о славе Отечества.
На следующее утро Смородинов, с похмелья, купался в реке в одних трусах, когда к нему подступили Кемса и Арзо Самбиевы. Глаза хозяев горели гневом и ненавистью. Они бросили несколько фраз и ушли. Жертвовать за прошлый патриотизм России Смородинов не пожелал. Палатки спешно свернули, экспедиция завершилась, вывеска филиала исчезла. Позже участковый милиционер опечатал дом, забил окна и входную дверь досками… Жизнь застыла, а время шло.
Колхозный коттедж, предоставленный Самбиевым во временное пользование, взамен конфискованного в пользу музея-заповедника дома, представлял собой легкую постройку из двух небольших комнат, для украшения которой к входной двери пригромоздили несуразное, корявое крыльцо без крыши. Хотя по акту коттедж и проходил как годный к эксплуатации, жить в нем было невозможно. Понимая это, жалостливый председатель местного колхоза «Путь коммунизма» на целую неделю привлек строительную бригаду для доделки помещения. Односельчане в течение трех дней организовывали белхи *, возводя коровник, курятник и небольшой навес. Каждый двор Ники-Хита выделил стройматериалы, инвентарь, технику. Словом, дружно поддержали сельчане в тяжелую годину семью Самбиевых.
Однако, как ни обустраивали новый надел, Кемса никак не могла прижиться в нем. Днем и ночью грезила она о доме рода Самбиевых, мысль возвратить детей под крышу родного очага точила ее неотступно. Каждый день, по-хозяйски, посещала родной надел, с любовью гладила старый бук, поддерживала порядок в доме и на территории. Из-за ее забот музей-заповедник даже не охраняли. Может быть, по ведомости профессора Смородинова и числились сторожа филиала, но на объекте они не объявлялись. Только местный участковый и секретарь сельсовета изредка заглядывали по долгу службы в «государственный музей».