– Ну разве можно так грубо? – на чеченском языке беспокоился Зайнди. – Ведь он старше.
– За карточным столом – как в бане, – в прежнем тоне, на русском парировал Докуев.
Договорились играть до двух ночи, раздавать попеременно карты хозяев и привезенные Анасби. Вскоре Докуев заметил, что во время раздачи его карт хозяева избегают острой игры, даже пасуют с явно выигрышной картой на руках, а когда метаются их карты, постоянно выигрывают. Анасби не выдержал и пару раз намекнул на эту закономерность.
– Ты что хочешь сказать, что наши меченые? – процедил сквозь зубы Арон, демонстративно поправляя за поясом пистолет.
– Пока не говорю, но предположение есть, – поправил кобуру Анасби.
К полуночи случается одна сека, следом, как и в игре с Домбой, вторая, в банке огромный куш. По очередности должны раздаваться карты Анасби, но Зайнди утверждает, что нет. После долгого спора Докуев доказывает свою правоту. Арон тасует его колоду. И здесь следует отметить, что в те времена особым разнообразием товаров людей не баловали, все в основном выпускалось по одному Госту, и таким образом рубашки карт были в целом одного внешнего вида – в диаметральную сеточку двух цветов. То есть карты, привезенные Анасби, и хозяев блат-хаты были схожи.
Арон все еще упорно тасует колоду Анасби, разыгрывается огромный куш. В это время Зайнди просит подать ему пива с маленького стола. Внимание всех отвлекается, и только краем глаза Анасби заметил, как Арон ловко сфокусничал.
– Ты подменил карты, скотина! – вскричал Анасби вскакивая, чуть не опрокидывая стол, его спокойствие вмиг улетучилось. – Я все видел!
– Что ты орешь, как резаный, – злобная усмешка застыла на лице Арона. – Если боишься играть, то пошел вон, а обвинения твои пусты, вот пусть они подтвердят.
– Я видел, как он подменил колоды, – нервно дрожал Анасби, ища поддержки его глаза в растерянности блуждали от Аслана к Зайнди.
– Ты наверно ошибся, – тихо вымолвил друг Аслан.
– Нет, – с силой стукнул Докуев по столу.
– Ты нам мебель не ломай, – спокойно среагировал Эдишев Зайнди и чуть погодя добавил, – игру тоже… Проигрывать тоже надо с достоинством.
– О каком достоинстве ты говоришь? – еще громче вскричал Докуев. – Пусть распечатает новую, мою колоду и раздает.
– Если ты мент, то тебе можно всюду командовать? – налились кровью глаза Арона. – Я сейчас вышибу из тебя всю спесь.
– А ну попробуй – козел! – вызывающе надвинулся Анасби.
– Перестань, перестань, – встал на его пути Зайнди. – Что ты здесь несешь, сопляк? Мы тебя сейчас в бараний рог свернем.
– Пошел ты… – обматерил Эдишева Анасби, отталкивая его от себя, и следом страшно выругался в его адрес на чеченском языке.
– Как ты смеешь оскорблять моего дядю?! – вступил в спор Аслан.
– Это твой дядя? – обернулся к другу Докуев, его глаза в удивлении стали круглыми. – Так значит ты меня подставил? Неожиданно просвистел удар кулака, и Аслан опрокинув маленький стол, полетел в угол. Он недолго, только мгновение сидел на полу, оперевшись о стену. Выхватив глазами столовый нож возле себя, вооружившись им, вскочил и двинулся на отпрянувшего в испуге Докуева. Блеснул металл. Анасби закричал в страхе, и в тот же момент раздались подряд четыре выстрела. Кровь, мозги и еще что-то противное, слизкое разлетелось по комнате. Зайнди в испуге сжав голову, кинулся под стол. Арон огромными ручищами схватил деньги с картежного стола и выскочил в раскрытое окно… И как раз в этот момент началась подосланная Докуевым Домбой облава блат-хаты.
Утром на железнодорожном вокзале задержали Арона и как беглого рецидивиста этапировали на место заключения.
Будучи в состоянии аффекта Анасби на первых же допросах стал давать достоверные показания, после которых задержанного вместе с ним Зайнди Эдишева переквалифицировали из обвиняемых в свидетели происшествия и освободили из изолятора временного содержания.
Оказавшись на свободе, Эдишев Зайнди первым делом послал к Домбе стариков с объявлением кровной мести. В результате Докуевы попали не просто под двойной пресс работников госбезопасности и бандитов, но и под жесточайшее давление органов советского правосудия и чеченских кровников.
Эдишев Зайнди, как закоренелый шельма и хам, принял самые жесткие меры по подавлению Докуевых: во-первых, угрожал, что убьет любого из мужского пола кровников и дал понять, что раз Анасби временно недоступен, с расправой над ним подождут, а первым делом расквитаются, расстреляв Албаста; во-вторых, потерпевшие наотрез отказались вести любые переговоры с посредниками по урегулированию конфликта, и, наконец, в-третьих, обосновав, что убитый был единственным сыном одинокой женщины и, следовательно, опорой, надеждой и кормильцем семьи, они потребовали независимо от всего выложить в качестве компенсации огромную сумму – пятьдесят тысяч рублей.