– Хоть теперь выгони со двора этого Лорсу, – перевел вектор гнева на кого можно было Албаст.
– Да, – поддержала его мать, – разжирел на дармовых харчах.
Домба ничего не ответил, пошел спать. Всю ночь ему снились кошмары, и казалось, что его здоровенный чугунный сейф, наполненный деньгами и, главное, многочисленными расписками, сдавливает его грудь, не дает спокойно дышать. Под утро разбитый дурацкими снами Домба пошел в ванную, из окна невольно увидел, как посредине навеса, в кресле, укутавшись старым хозяйственным одеялом, безвольно свесив голову, дрыхнет охранник семьи, бывший кровник – Лорса Самбиев.
Не раздумывая, Докуев тихо вышел во двор, с силой, как шелудивого пса, пнул в ногу спящего. Обычно Домба осторожно, за плечо теребил молодого человека, и Лорса спокойно пробуждался. Зато на сей раз он вскочил, как ужаленный, его спекшиеся сном глаза с непонятной обидой блуждали от ноги хозяина к месту удара.
– До конца месяца еще десять дней. Я плачу тебе как за полный месяц, – говорил отсчитывая деньги Домба. – Вот тебе двести рублей. Это расчет. Спасибо… А вот эти сто рублей передай брату Арзо, я ему обещал за переговоры с Россошанской. Прокуроршу я отдельно отблагодарю… Хотя она и сволочь… Ну, еще раз спасибо, в селе всем передавай привет.
И когда Лорса уже был у ворот, крикнул вдогонку: «Может, ты чайку бы выпил?»
Перед предстоящим тяжелым днем Домба без аппетита завтракал, когда в столовую ввалился радостный Мараби.
– Смотри, Домба, прямо посредине двора нашел небрежно скомканные триста рублей.
– Раз нашел, значит твои, – процедил со злобой Докуев.
О Лорсе и его поступке он даже не думал, его мысль блуждала вокруг иных проблем. Выполняя уговор, ему предстояло вспять пускать все уголовное дело, надо было обелять Эдишева, а обиды нищих Самбиевых его абсолютно не интересовали. «Как их отец Денсухар был голодранец, так и дети его выросли…» – только вскользь пронеслось в голове Домбы. Много лет спустя это утро вспомнит Домба Докуев, и только тогда окончательно убедится, что земля действительно круглая, и почему-то постоянно вертится, правда, очень медленно, неосязаемо, но неумолимо. Однако Домба географию не изучал, историей не интересовался, он только хорошо усвоил нормы и расценки советского права.
В тот же день, вечером, он встретился с генеральным прокурором Чечено-Ингушской АССР Некрасовым в его квартире.
– Ну ты Домба даешь! – воскликнул хозяин. – То так просишь, то совсем иначе… Мы ведь еле-еле от этой принципиальной дуры Россошанской избавились, обошли ее, а ты вновь пускаешь дело наоборот… Что? Ее сын – друг твоего родственника? Да о чем ты говоришь? Что это, детсад что ли? Ну, как скажешь, только из-за того, что мы друзья. Только пойми, что это в принципе новое дело, новые издержки, так сказать.
– Сколько? – взмолился Докуев.
– Я не знаю… Ну-у-у, примерно столько же… А что ты возмущаешься, думаешь легко из белого сделать черное или наоборот…Кстати, я на днях в Москву должен лететь, а там затрат столько… И это дело там на контроле, сам понимаешь… Да, и еще, пора повстречаться и переговорить с Переверзевым.
– Может быть, вы позвоните, – умоляет Докуев.
– А что я буду звонить, ты сам его не хуже меня знаешь… Да и он в курсе всего. Небось ждет, пока ты на поклон явишься… Однако скотина он кровожадная… Ты слышал последний анекдот о нем? Так слушай. Наш уважаемый председатель Верховного суда республики – Переверзев – отчитывается на коллегии в Москве и жалуется на тяжесть службы в самом неспокойном регионе страны. После его доклада Председатель Президиума говорит: «Ну, раз товарищ Переверзев устал за девять лет службы в Чечено-Ингушетии, переведем его в Рязанскую область». Как ошарашенный вскочил наш «бедный» судья, кричит с места: «Смилуйтесь, так что мне до пенсии впредь на одну зарплату жить придется?» Ха-ха-ха, – хохочет прокурор,- вот с таким нашим другом тебе надо договориться, дорогой Домба. – Некрасов панибратски хлопает Докуева по плечу, – вот тогда ты узнаешь, что я действительно твой друг.
Председатель Верховного суда республики, тоже любитель русской бани, давний знакомый Докуева. При встрече он жалуется Домбе, что до пенсии всего два года осталось, а в Москве еще нет квартиры. Правда, есть в Минске и Пятигорске, но там проживают семейные дети. Когда Домба заговорил о своих хлопотах, Переверзев совсем озадачился, стал суровым. Конечно, он в курсе этого «уголовного беспредела», и ему очень тяжело идти наперекор закону, но раз друг просит… Судья боится сам вслух называть требуемую сумму, выводит ее на листке и ставит жирную точку.