– Да, – отозвался Самбиев, он ожидал этого вызова.
– Зайди, – коротко приказал Шахидов.
В огромном председательском кабинете было еще холоднее. Шахидов и секретарь парткома колхоза, укутавшись в тулупы, ютились на краю обширного стола совещаний. Перед ними стояла начатая бутылка водки и нехитрая закуска в виде руками обломленного хлеба, квашеной капусты в тарелке, грубо выдавленной луковицы и ломтиков домашней колбасы. По горским обычаям, Арзо не мог выпить со старшими, но колхозная жизнь, особенно в период летней страды, стерла все эти грани условностей.
Особо не болтая допили бутылку, приступили ко второй. И только когда в пустом животе Самбиева стало приятно теплеть, председатель перешел к больной теме.
– Арзо, конечно, ты прав, эти наряды я имею право подписать, но тогда все будет белыми нитками шито… Пойми, эти деньги мы не для себя выуживаем. Необходимо отстегнуть в райком и в Агропром. Иначе меня в момент скинут, а заодно и многих других.
– Тебя в первую очередь, – вступил секретарь парткома.
– А меня почему? – удивился Самбиев.
– Потому что сюда рвется, и не первый год, друг вашей семьи Албаст Докуев.
Наступила пауза. Все закурили.
– А нельзя было как-то иначе, ведь вы прекрасно знаете, что давно израсходовали весь фонд зарплаты, – пытался улизнуть от ответственности Арзо.
– Можно было, если бы был урожай. А без урожая, что налево продашь? – возмутился Шахидов. – Сам знаешь, наш ток весь сезон пустовал, а все эти контролеры из города за каждым зернышком следили, правда, себя не забывали. Как здесь что заработаешь? А этим козлам, – председатель махнул в сторону портрета Черненко, – разве объяснишь, что была засуха. Кричат «давай план» и все, больше их ничего не интересует… Разлей до конца.
Чокнулись, попросили у Бога благословения, залпом, дружно осушили стаканы, чуть закусили.
– Короче Арзо, – Шахидов сделал паузу, шумная отрыжка сбила его речь. -… Я знаю, на что тебя толкаю, если подпишешь, тысяча рублей из суммы твои.
– Да, еще очень важное. Я обязуюсь помочь вступить в партию, – встрял в разговор секретарь парткома. – Сам знаешь, без партбилета ты выше своей нынешней должности никогда не поднимешься.
Самбиев задумался, однако хмель подло туманил сознание.
– А если не подпишу? – вырвалось у него отчаянно.
– Тогда придется на твое место сажать более сговорчивого, – решительно заявил Шахидов.
– А меня уволишь? – исподлобья, уже пьяным взглядом уперся Самбиев в председателя.
– Уволить не могу, – закурил новую сигарету Шахидов. – Я помню твою речь на собрании. Просто переведу в бухгалтерию.
– Так там зарплата в два раза меньше моей, – попытался возмутиться экономист.
– При чем тут зарплата? – злобно усмехнулся секретарь парткома. – Любой бухгалтер имеет в месяц до пятисот рублей, только ты у нас один чистоплюй – в честность играешь… Еще будем? – Теперь он обращался к председателю, тот утвердительно качнул головой и на столе появилась третья бутылка водки.
От выпитого на голодный желудок спиртного, Арзо развезло, тем не менее он пытался следить за мыслью, контролировать себя, однако поняв, что бессилен перед алкоголем, решил уходить.
– Так что ты решил? – нахмурился Шахидов.
– Завтра отвечу, – заплетался язык у Самбиева.
– У тебя время до двенадцати дня. После этого приказ о переводе, – последнее, что оценивающе запомнил Самбиев.
На улице дул пронизывающий, резкий ветер. Наискось, частой дробью по лицу, летели колкие, мелкие снежинки. До дома можно было добраться проезжей дорогой, в окружную. Если повезет, можно доехать на попутке. Однако Арзо решил идти напрямую, по тропинке, через поле. Шагов через сто понял, что неудачно выбрал путь: колею заволокло, он проваливался по колено в сугробы, тем не менее не развернулся, а назло самому себе упорно пробирался к дальним, еле мерцающим через пургу огонькам хилой хибары на околице Ники-Хита. У Арзо в жизни не было зимней обуви, и теперь снег обильно облепил голеностоп, до окоченелости заморозил ноги.
– Ты что так долго? – возмущался дома Лорса, недовольно оглядывая нетрезвого брата. – Что, опять по полю шел? Мне назло ботинки и пальто насквозь промочил.
– Надевай свои калоши и телогрейку, – в ответ фыркнул Арзо.
– Ну как он в телогрейке и в калошах на вечеринку пойдет? – вмешалась в спор сыновей Кемса.
– Нечего по вечеринкам шляться! – возмущался старший брат. – Пусть на работу устраивается, а каратэ свое бросает, от маханья рук и ног сыт не будешь.