И они отвалили. А примерно через час уже карабкались по лестнице на судно, которое Виктор не смог толком рассмотреть из-за наступившей темноты. Единственное что он разглядел, когда они подплывали так это черный силуэт на фоне темно синего неба — большой и красивый. Было очень неудобно и опасно взбираться по раскачивающейся неустойчивой лестнице в оковах, но Сомов справился. А вот господин Преан, сколько его не будили, не проснулся, и его позорно поднимали на судно ручной лебедкой вместе со шлюпкой посмеивающиеся втихаря матросы.
Увидев на борту корабля человека в оковах, капитан брезгливо поморщился:
— Это что еще за чучело?
— Говорит, что новый раб Эргиса. Клеймо есть, я проверил, — доложил офицер.
— Отправить к матросам в кубрик. Утром разберемся, — распорядился капитан.
Так Виктор оказался в кубрике в удобном спальном гамаке, где смог наконец-то блаженно расслабиться. Что его ждало дальше? Кто знает… Сверху из палубных иллюминаторов размером с блюдце лился голубоватый лунный свет, приглушенно били о борт ленивые волны и похрапывали спящие матросы. Все было, в общем, не так уж и плохо. Все лишь один раз, когда он заворочался, и цепи на его оковах забренчали, сердитый голос шепотом пообещал из темноты:
— Я тебе позвякаю! Будешь мешать спать — дам по башке!
Виктор не понял слов, но по интонации догадался, что требуют вести себя тише.
На рассвете судно наполнилось криками и беготней босых ног по палубе. Корабль оживал — снимался с якоря, гремя цепью, расправлял с хлопками огромные белые паруса и начинал величавое неторопливое скольжение по волнам. Виктор не знал, куда деваться среди бегающих и занятых делом матросов, пока раздраженный вчерашний офицер не указал ему место на корме возле входа в каюту мага. Сам маг еще не соизволил появиться. Сомов присел в уголке и стал с любопытством наблюдать за слаженными действиями экипажа. Его окружали нормальные человеческие лица, никаких орков или гномов и от этого на душе было спокойно и хорошо, даже невзирая на статус раба и железные оковы. Он впервые плыл на корабле (перевозку в трюме с рабами плаваньем не назовешь) и сейчас все происходящее для него было словно захватывающее кино про морскую жизнь с его непосредственным участием. Судно было узкое длинное с тремя косыми мачтами, многоэтажными парусами и называлось, вероятно, клипер, если Виктор хоть что-то понимал в различных типах парусных судов. Далеко вперед выступал бушприт, этакая установленная на носу судна наклонная мачта, к которой крепились косые паруса. Бушприт придавал кораблю вид грациозный стремительный и неудержимо рвущийся в небо. Между фок-мачтой и грот-мачтой из палубы торчала внушительная железная труба, а значит, кроме парусов у судна имелся еще один тип движителя. Какой именно двигатель можно было только догадываться, так как труба не дымила, но вряд под палубой находилось что-нибудь иное, чем паровой котел. Корабль оставлял за кормой город Макабр, но куда несли его паруса, для Виктора оставалось загадкой.
Распахнулась дверь, и появился маг, хмурый с недовольной помятой физиономией. Скользнул по Виктору безразличным взглядом, явно его не узнавая, и сразу спрятался за другой дверью морского туалета — гальюна. Виктор дождался его облегчения и проявил инициативу:
— Доброе утро, господин.
Маг смотрел на него, что-то мучительно припоминая, и Сомов пришел на помощь:
— Вы вчера купили меня на аукционе рабов в Макабре, господин.
— Вот как? — маг озадаченно потер шею, — А ну-ка, иди за мной.
Позвякивая цепями, Виктор зашел в каюту мага и остановился в дверях. Здесь было на что посмотреть: книги, сундуки, стены увешанные картинами и приборами, стол заваленный бумагами и предметами необычной формы и непонятного предназначения. Впрочем, в одном длинном цилиндрическом предмете Сомов распознал обыкновенную подзорную трубу. Маг сел за стол и первым делом налил себе из пузатой бутылки большую чашу вина, которую выцедил за один присест. Крякнул, вытер губы тыльной стороной ладони и начал перебирать кучи бумаг на столе.
— Как говоришь, тебя зовут? — рассеяно спросил он.
— Виктор Сангин.
— Имя у тебя какое-то орчье, — проворчал хозяин, — А то, что седой я и сам вижу. Ты кроме орского другого языка, не понимаешь что ли?
— Нет, господин, другим языкам не обучен. Можно звать Вик. Меня так раньше все называли.
— Ну, значит, будешь Вик, — согласился хозяин, а затем, когда он нашел купчую, глаза его медленно полезли на лоб и он, закашлявшись, спросил с затаенной надеждой: — За сколько говоришь, я тебя купил?