Оказалось, что нас вывели на распродажу. Подходит пожилой немец, видать бауэр, и трясет каждого, подбирая себе здоровых ребят. Отобрал нас 16 человек, купил нас и повел на поезд. Проехали 60 км, и повел нас в свое хозяйство. Поселил в сарае, дал по кусочку хлеба с маргарином и чай. Легли все спать.
Наутро он будит всех нас и одного парня не досчитывается. Спрашивает, где шестнадцатый. Все мы чужие, не знаем как кого зовут, все пожимают плечами, а парнишка тот сбежал. Всех нас повел хозяин на огород убирать картофель. В огороде грязь по колено, картошка крупная, за день так устали, что к вечеру не чувствовали ног. Вечером он сообщает, что нашего парня поймали и расстреляли. Мы проработали две недели, убрали всю картошку, просушили.
В начале ноября хозяин свез нас на военную фабрику в г. Зальцведель. Временно нас заселили в подвалы, расположенные на территории фабрики, затем переселили во вновь построенный большое лагерь, это уже было постоянное место.
В этом лагере находились русские, белорусы, украинцы, французы, бельгийцы, поляки и другие иностранцы. Сразу стали заводить на каждого карточку, делать отпечатки пальцев. Когда дошла до меня очередь проводить отпечатки пальцев (а у меня болело плечо, и я не мог полностью повернуть большой палец), тогда сзади стоявший полицай ударил меня два раза по плечу. Я упал от боли и потерял сознание. Приводили меня в чувство с помощью нашатырного спирта.
Потом проработал три дня на упаковке патронов в ящики. Подошла ко мне фрау Шульц, похлопала по плечу и говорит, чтобы я за ней шел. Выйдя на улицу, я увидел подвальное помещение выгоревшее внутри от пожара, это была лаборатория, где проводились испытания патронов. Проработал неделю в этом помещении, убирая после пожара черную грязь, копоть, не полностью сгоревший войлок, который предназначался для звукоизоляции в помещении во время проката пулемета. Фрау Шульц сказала, что я буду здесь работать. Работал я здесь с одним немцем-инвалидом, который знал немного русский язык. Сначала работали вдвоем. Немец учил меня, как проводить стрельбу из пулемета. Брались пробы от определенных партий патронов, закладывались в ленту и ставились в камеры холода —60° и камеру жары +60° на 4 часа. Затем эта лента с патронами выстреливалась из пулемета, где проверялось качество патронов. После стрельбы на мишенях проверялась кучность пробоин, сортировались гильзы, по которым судили проверяющие, а это были женщины. Во время стрельбы были разные сбои. Лопались гильзы и застревали в стволе, взрывались патроны, это уже был дефект, который выводил пулемет из строя и это был сигнал для браковки партии патронов.
Когда мой немец-инвалид заболел, я остался один в этом подвале. Изучив всю технологию этих стрельб, мне было с одной стороны проще, а с другой — очень опасно. Если контролеры, а они всегда приходили когда я отстреляюсь, разоблачат меня в подтасовке негодных, дефектных гильз в хорошую партию. И это мне удавалось, хотя это был большой риск. Таким образом мне удалось примерно свыше 4-х миллионов патронов забраковать, и они не попали на фронт. Конечно, сейчас об этом легко говорить, но тогда это было страшно, я всегда находился в тревоге за свою работу, снились страшные сны.
Находясь в этом проклятом лагере мне всегда хотелось кушать. Я вспоминал Родину, родных. В 1944 году, когда был открыт второй фронт, со стороны американцев, англичан начались массовые бомбежки всей Германии. Разбомбили и наш концлагерь, фабрику.
Погибло много людей. Оставшихся в живых развозили по Германии.
Нас, 60 человек, погрузили на машины и отвезли в Альпы, недалеко от Швейцарии. Привезли в город Кирхгайм, а затем отвезли в горы, за 18 км., где планировали строить какой-то завод. Были подготовлены два домика, а между ними кухня — два котла. Работали на каменном карьере, дробили камни на дробилках, сортировали щебенку, заливали фундамент, строили дороги.
Был такой случай, когда после очередного взрыва в карьере с горы летел камень и попал мне в голень левой ноги, повредил кость. Я лежал на койке верхнего яруса. В это время была бомбежка. Бомба пробила крышу, потолок и попала под котел кухни, но не разорвалась. Я лежу, и смотрю на эту бомбу, потихонечку сползаю с койки, и так оказался на улице. Я не мог долго опомниться. Это было уже начало мая 1945 г. Нога немного поправилась и мы, четверо ребят, убежали в горы, запрятались в пещеру и просидели там до 12 мая. Война окончилась 9 мая. Утром 12 мая мы вышли на тропинку. Увидели, что кто-то машет нам рукой. Мы подошли к ним. Это были американцы. Угостили нас шоколадками. Не успели мы открыть шоколад, как на повороте увидели машины, которые подбирали всех, кто остался в живых. Привезли нас в Кирхегайм на сборный пункт, где мы прошли фильтрацию.