-- Я вам сразу сказал, что файлы лучше на удаленный диск сбросить: проблем будет меньше, -- как в воду глядел.
-- Это с местным-то интернетом? -- воскликнул я, переключив внимание на отпрыска. -- Что-то свой безлимит ты зажал.
-- Конечно, ребенок теперь виноват, -- вступилась за сына Евгения.
-- Никто его не винит. Просто нечего умничать.
-- А я и не умничаю, у моего безлимита скорость меньше, чем в отеле, и ты это знаешь, -- ответствовал "малыш".
Пока мы вот так выпускали друг в друга стрелы сарказма, такси вернулось к месту нашей десятидневной дислокации и я, "обиженный на весь мир", взбежал вверх по мраморной лестнице отеля.
Мне повезло: на ресепшен дежурила русскоговорящая девушка Ильза, очаровательная улыбчивая блондинка из Латвии. И присутствие Ильзы спасло меня от необходимости, используя скудный запас английских слов, объяснять кому-то еще, зачем я пожаловал обратно. Милая девушка сама сопроводила меня в наш бывший номер, где на комоде все так же лежал злосчастный браслет. Поблагодарив красавицу за любезность, я надел силиконовое "украшение" на запястье, и до самого позднего вечера флешка болталась на моей руке.
Что же касается второго случая, то, как я уже сказал, виной ему исключительно моя лень.
По возвращении из Испании мне ужасно не хотелось заниматься такой "ерундой", как копирование файлов с флешки куда-то в облако. Надо сказать, что благоразумие, голосом моего сына, неоднократно напоминало об этом. Ну а я так же неоднократно им обоим ответствовал: "Ага, обязательно. Завтра" -- но цифровой "воз" так и не сдвинулся с места. Когда же пришло время съездить по делам в Нижегородскую область, то многострадальную флешку пришлось взять с собой. Иначе каким бы образом я мог показать родственникам забавные моменты нашего испанского отдыха. И вот по какой-то странной случайности, вместо того чтобы положить браслет в сумку, я опять надел его на запястье.
А теперь можно вернуться к моменту, когда, выговорившись перед супругой и получив от нее "восхитительную" идею, я решился на эксперимент.
Перво-наперво я принял душ. Точнее, сначала я отказал себе в чашечке-другой кофе (а как же я его желал), затем принял душ, после чего вытолкал из спальни кота (и без его требований внимания спать не хотелось) и лишь затем, как и положено, надел на руку белый браслет с голубой надписью "Port Aventura". Дело осталось за малым -- уложить себя в постель, закрыть глаза и уснуть.
К сожалению, как и бывает в жизни, самое малое оказалось самым невыполнимым. Нет, я легко лег в постель и еще легче закрыл глаза, но уснуть...
Я не стану описывать тот вагон и маленькую тележку мыслей, что одна за другой, а то и все разом атаковали мой не желающий спать мозг. Через четырнадцать минут (на телефон я поглядывал регулярно) пришло понимание, что борьба на фронте засыпания проиграна в пух и прах. Не скажу, что я сильно расстроился, но, как говориться, неприятный осадочек все же остался. И, дабы потом не упрекать себя, что не использовал все возможные средства, я решился на крайнее, что только сейчас пришло в голову.
Взяв телефон, я отыскал программу для релакса, запустил первую попавшуюся подборку звуков для сновидений и в очередной раз закрыл глаза.
Первое время мне было ужасно смешно: я ни в какую не мог поверить, что звуковая смесь журчащей воды, чириканья птичек и стрекота неугомонных цикад способна убаюкать человека. Но в какой-то момент я вдруг вспомнил о цыганке и тут же подумал: "А почему все цыганки так забавно одеваются? На них всегда то ли платья, то ли юбки и обязательно с ярким, цветастым подолом. Хотя... вроде бы моя цыганка одета была мрачновато". И я попытался вспомнить узоры, разбегающиеся по черному подолу то ли юбки, то ли платья гадалки. Затем как-то вдруг я вспомнил о маленькой перепуганной женщине и попытался воскресить в памяти выражение ее лица. Получилось это у меня или нет, не помню, потому что в следующий момент я подумал о ее сыне и о том, как же испугался мальчишка, что со скоростью молнии скрылся в людской толпе.
"А какого цвета на нем были шорты?" -- почему-то спросил я у себя.
И почему-то именно это вопрос стал для меня очень важным. С настойчивостью, достойной лучшего применения, я листал в памяти цветовую гамму и пытался примерять ее к шортам убежавшего ребенка.
"Светло-серые? Светло-голубые? Светло... Светло-коричневые!" -- понял я, когда увидел и сами шорты, и одетого в них мальчишку, и его мать.
Темная подворотня.
Распластавшееся на асфальте тельце ребенка.
Причитающая женщина вбегает в темноту.
Через секунду-другую мальчонка поднимается на колени. Его рот полуоткрыт, дыхание громкое, быстрое, и взгляд, скользнув по половинке лежащего на земле кирпича, о который, наверное, мальчишка споткнулся, уходит куда-то... куда-то.
Мать буквально валится на асфальт рядом с сыном, хватает его за плечи, трясет и что-то кричит. Ни громкости ее слов, ни их смысла я не воспринимаю, я слышу по-прежнему нервное дыхание ребенка, бешеный ритм его сердца и...
-- То ли ветер... то ли нет... -- вдруг произносит мальчик и переводит взгляд на меня.
-- То ли ветер... то ли нет... -- повторяю я странные слова и погружаюсь в заполняющую собой все полынную темноту.
Когда непроглядный мрак сменяется ослепительным солнцем, первое, что я узнаю -- не нашей синевы синее небо. Затем я вижу такую уже знакомую горную пятипалую вершину, но...
я не вижу самих гор...
я не вижу нездоровой круглости озера...
я не вижу внизу вообще ничего, кроме переливчатой пены!