– Да.
– И они могут это подтвердить?
– Да.
– Скажите, пожалуйста, а на свидание с гражданкой вы пришли со своим служебным пистолетом?
– Да, он был при мне.
– Вы это хорошо помните?
– Я уверен в этом абсолютно.
– Расскажите, что случилось потом.
– Потом, уже наутро, спустя некоторое время после расставания с этой девушкой я обнаружил, что пистолет пропал.
– Много времени прошло?
– Часа два.
– Вы пытались найти пистолет?
– Да. Но я его не нашёл.
– А саму гражданку вы нашли?
– Нет.
– Вы могли просто потерять пистолет?
– Нет, это исключено.
– То есть вы утверждаете, что именно сидящая здесь гражданка украла у вас пистолет?
Петров пожал плечами.
– Выходит, что так.
Потом следователь опрашивал Пегую. Она признавала, что встречалась с Петровым, но категорически отрицала даже саму возможность кражи у него пистолета. «Не крала я пистолета. Не было у него пистолета, не могла я его украсть», – твердила она, опустив голову.
Петров видел её глаза.
Пегой овладело нечто вроде упрямства отчаяния. Она сопротивлялась, как могла, она поняла, что её решили сделать крайней в каком-то подлом деле. Когда Пегая это окончательно осознала, она внутренне собралась, превратившись в ощетинившегося ежа, готового к борьбе с несправедливостью. Но Петров уже не увидел этой борьбы одинокой женщины, волею злой судьбы обречённой на поражение – он вышел из кабинета. Стоя уже спиной в дверях, он услышал угрожающий вопрос следователя:
– Ну, что, гражданка Петрова, будем мы сознаваться в краже оружия или будем усугублять свою вину?
«Петрова?» – успел удивиться следователь Петров.
Дверь кабинета, резко щёлкнув замком, закрылась.
Октябрьская ночь наступает рано. Город, на несколько часов вырвавшись в серый облачный день, вновь опускается в темноту. И эту грязную мокрую темноту разряжают лишь разноцветные электрические огни фонарей и рекламы.
Сын был дома. Он сидел в своей комнате перед компьютером и играл в нечто стреляющее и ревущеее, сидя неподвижно, каменным изваянием. Петров, не скинув куртки, зашёл в комнату, сел на стул в углу, сын не повернулся, но Петров чувствовал напряжение в его спине. Некоторое время Петров сидел молча, наблюдая за мелькающей, дёргающейся картинкой монитора, в которой он совершенно ничего не видел и не понимал, потом спросил:
– Ты ел?
– Да. – Сын не обернулся, инстинктивно наклонил голову, не отрываясь от экрана.
– Там котлеты были…
– Да, я ел, – повторил сын и вдруг прибавил со странной и совершенно непривычной для себя заботой об отце: – Я тебе тоже оставил… И салат сделал. В холодильнике. – Голос его сделался мягким, виноватым.
– Спасибо, – откликнулся Петров. – Что в институте?
– Всё нормально.
– Может, съездим куда-нибудь на ноябрьские?
Картинка монитора застыла, момент вырвал какой-то большой и злой красный глаз. Поставив игру на паузу, сын повернул голову, изумленно уставившись на отца.
– Куда?
– Ну, не знаю, куда хочешь, – пожал плечами Петров. – Нам, думаю, надо отдохнуть от всего… В Таиланде сейчас тепло?
– Там всегда тепло.
– А сезон дождей?.. Там же бывают сезоны дождей?
– Не знаю, наверное.
Петров улыбнулся.
– Ну, если будут идти дожди, будем сидеть под навесом, смотреть на серое небо и дышать соленым морским воздухом. Как тебе? – он стукнул ладонью по колену, не услышав ответа, и встал. – Решено. Завтра же куплю путевки в Таиланд… – На минуту замялся, – Слушай, я хотел тебя спросить… – посмотрел на сына, их взгляды встретились, и всё, в общем-то, стало понятно. – Впрочем, нет, теперь вопросов нет, – сказал Петров и вышел.
Утром выпал снег. Белым лёгким покрывалом он постарался прикрыть грязь поздней московской осени, но грязь не сдавалась, медленно, но верно, всасывая в себя белый цвет наступающей зимы.
Петров стоял у окна и пил кофе. В одной руке он держал кружку, в другой – старенький потрёпанный смартфон сына. Тот самый – мамин подарок… Сегодня утром Петров обнаружил его в комнате спящего сына, на полке. Петров внимательно осмотрел его заношенный, поцарапанный во многих местах корпус и погладил большим пальцем, как старую и драгоценную вещь, потом аккуратно положил на кухонный стол.
Глоток обжигающего крепкого кофе, потом ещё один. Пора на работу… Отставляя в сторону чашку, Петров заметил во дворе старенькую ауди, которую он видел около своего дома впервые. Он не знал, почему обратил внимание на эту машину. В ауди, разрезавшей утренние сумерки светом фар, явно сидел водитель. Петров не мог его видеть, но был почему-то уверен, что тот кого-то ждет, готовый в любой момент резко рвануться с места. Петрову казалось, что, скрытый лобовым стеклом, водитель волновался, и какое-то непонятное напряжение, так сильно контрастировавшее с легким спокойствием утра, читалось в этой странной машине, на крыше и капоте которой не было белого снега… Или это просто казалось? Петров накинул куртку, замотал вокруг шеи шарф, взял ключи и портфель, и вышел.