Я сижу в автобусе, мы застряли в пробке. Когда огромное количество людей протискивается через город, при строительстве которого никто не учитывал, что в нем будут проходить рок-концерты, поездка тянется немного дольше, чем обычно. Я пытаюсь заговорить с водителем. Может быть, он сможет рассказать мне что-то интересное о стране и о людях. Или он опасается разговаривать с рокерами, которые способны на какое-нибудь сумасшествие?
Тут есть кондиционер. Водители не понимают, что мы не радуемся их дорогим кондиционерам. Американским же группам, наоборот, всегда недостаточно холодно. И тогда они требуют в автобусы огромные лотки со льдом для напитков. Я не хочу знать, сколько денег у них уходит на охлаждение.
Когда находишься в гастрольном туре, немного размывается ощущение времени года. В Испании в октябре еще так тепло, что мы можем сидеть в футболках на улице и даже ходить купаться. Но для испанцев это уже зима, и они надевают свои толстые куртки. Обычно наш осенний тур проходит в основном с октября до Рождества… Я знал одного человека, который с Нового года до рождественских праздников ел только печенье и пряники. А на елке у него в доме круглосуточно горели разноцветные огни. Он любил новогоднее веселье. Я тоже очень люблю Рождество. И мне нравится в это время находиться в пути и посещать зимние ярмарки в разных городах. Сейчас, наоборот, лето, но это тоже хорошо. Поскольку мне не надо много на себя надевать. И даже если я почти каждый день, как пень, сижу в автобусе, чувствую себя очень комфортно.
Когда у меня появился мой первый складной сотовый телефон, я начал исследовать его и открыл возможность скачивания музыки для рингтона. Правда, когда мне удалось установить желанную песню, с моего счета каждый месяц стала списываться ошеломляюще высокая сумма. Я не знаю, как с этим покончить, и до сих пор плачу. Но меняю мелодии и звуки. Когда песня мне надоела, я загрузил запись продолжительной рвоты. Она была слышна очень хорошо, когда мне кто-то звонил. Тогда группу стал раздражать мой телефон. Если бы они знали, что придет мне в голову потом, смирились бы с прослушиванием рвоты. Потому что тогда я придумал загрузить душераздирающие крики младенца. Продюсер вздрагивал и ошарашенно смотрел на меня. Для него было непостижимо, что музыкант может слушать такие резкие звуки добровольно. Потом я перешел на лошадиное ржание. И представлял, когда мне звонили: это моя лошадь, она в деревне, в своем стойле, и я могу ее навестить, поехать в ту деревню. А когда мой телефон при входящем звонке стал воспроизводить щебетание птиц, мне самому это быстро надоело. Во время гастролей в Америке настали дни, когда я каждые две минуты дергал его из кармана, потому что думал: мне звонят. Мы в то время находились в местах, где обитали птицы, которые щебетали так же, как мой телефон. Я поменял рингтон, но продолжал дергаться, услышав пение птиц.
Почему, собственно, все это со мной происходит? Я не о телефоне, а вообще…
«Был бы в школе повнимательнее, не сидел бы здесь сейчас!» – с удовольствием говорит мне Тилль, когда я задаю ему этот вопрос. Он не прав. Во-первых, в школе я был внимателен и получал хорошие оценки, пока не объявил, что не желаю идти в армию. А во-вторых, мне очень нравится «здесь сидеть». Ведь я жить не могу без музыки. Нет, наверно, я смог бы жить без музыки. Все это ерунда. Некоторые люди думают, что не смогут жить без телефона. Но дело не в этом. Почему я должен постоянно думать, что мне надо писать музыку? Хочу ли я этого вообще? Хочу… Но почему, собственно?
Иногда мне кажется, что это как в езде на велосипеде. В детстве я ни на секунду не задумывался о том, хочу я научиться кататься на нем или нет, но при первой же возможности взлетал на велосипед своего брата. «Крути педали, не останавливайся!» – кричал мне сосед, прислонившись к забору. Это были последние его слова, обращенные ко мне, перед тем, как он повесился, и именно они оказались для меня очень полезными. Просто нельзя останавливаться… Радость от того, что велосипед мне стал подчиняться, была так велика, что все прошлые старания, и неудачи, и падения были забыты.
Спустя некоторое время я захотел научиться играть на пианино. Прошло много времени, прежде чем я достиг в этом деле значительных успехов. Но удивительным было то, что уже с самого начала мне удавалось играть некоторые несложные произведения. Поэтому было бы глупо перестать делать это снова и снова. И я снова и снова играл. В своих фантазиях я выступал перед другими людьми, в действительности же был тогда слишком застенчив для этого…