— Свой-то бы дом лучше, — перебила Серафима Григорьевна. — Горновой Бажутин со Стародоменного вон какую домину в Садовом городке сгрохал. А чем хуже его знатный сталевар Киреев?
— Ну, так у Бажутиных не семья, а коммуна. Столько работничков — они горы свернут, — заметил Василий. — Да им никак и нельзя без большого дома.
— Это так, — не стала спорить Серафима Григорьевна. — Но и малой семье в своем доме не худо. Квартира — она и есть квартира. А дом это дом. И луковую грядку можно посадить, и кур завести, а если охота будет, то и боровка в клетушку запереть. Соглашайся на дом, Василий Петрович.
— Мама, — остановила ее Ангелина, — так сначала же главный вопрос надо решить, а потом уж и о доме говорить…
— А главный-то вопрос твои щеки решили. Вон как горят. Подойди к жениху да уткнись в его широкую грудь. Стоит он того. А слова говорить не будем. Лучше посмотрим, что за коробочка у него, которая, видать, ему руки жжет.
— Мама! — оговорила Ангелина мать. — Всему же есть край!.. Я согласна, Василий Петрович, — сказала она Кирееву, и подошла к нему, и припала, как велела мать, к его широкой груди.
— Большего я ничего и не желаю, Линочка, — сказал Киреев. — Спасибо, что так все просто и хорошо. Это для вас. Наверно, глупости купил. Зато ото всей души, от чистого сердца.
— Э-э-э! — удивилась Серафима Григорьевна, рассматривая серьги, броши и часы. — По-царски ты, парень… Только не следовало бы такие деньги бросать, если ты дом строить собрался. Теперь каждый рубль считать надо.
— Мама! — еще раз остановила ее дочь. — Нельзя же так…
На столе как-то сами собой появились закуски и то, что предшествует им. Сели всей новой родней за стол. Пришла и теща по первой, покойной жене Василия — Мария Сергеевна.
— Что ж, — сказала она, — от жизни не уйдешь. Поздравляю тебя, Василий, и тебя, Ангелина. Желаю вам счастья.
Так началась вторая семейная жизнь Василия Петровича Киреева.
Вскоре он переехал на временную квартиру, предоставленную дирекцией большого металлургического завода. Старая семья — Ваня, Лида и Мария Сергеевна — остались в прежней квартире. И все это находили правильным. Дети уже подросли. Они были привязаны к Марии Сергеевне, а что касается некоторых тонкостей переживаний, особенно младшей, Лидочки, то тут уже ничего не поделаешь. Это неизбежно. И Лидочка понимала, что, любя отца, нельзя желать ему пожизненного вдовства.
Дом решено было строить рядом с садовыми участками. Земельное власти отвели Кирееву пятнадцать соток земли, примыкающей к садовым шестнадцати соткам. Не отбирать же их. К тому же Серафима Григорьевна резонно доказывала:
— Если бы мы не строили дом, так садовые-то сотки были бы нашими. Зачем же мы теперь должны попускаться ими?..
И землеустроители не стали спорить. Принималось во внимание и то, что Василий Киреев был «фондовым» рабочим, и если какие-то там сотки в нарушение закона окажутся липшими, то невелик грех, Киреев за день возместит эту земельную поблажку сверхплановой сталью.
Василий задумался над этими поблажками. Куда ему столько земли?.. А тещенька, умница-разумница-наставница, опять на Бажутиных кивнула. У них и спортивная площадка, и лагерь палаточный для гостей, и баня… Говорилось и о том, что при малом участке куда ни ткнись — везде изгородь рядом. Кашляни — у соседа слышно. В своем дому — как в коммунальной квартире. Живешь будто в витрине магазина — в исподнем во двор не выйдешь.
И это верно. Уж городить так городить. Натура у Василия Петровича широкая. Знакомых много. Будет где гостям разгуляться. Не для себя же лично это все. То Юдин с семьей, то Веснин, то подручные пожалуют в подвыходной. Приезжай! Милости просим! Ешь, пей, закусывай! Хоть хоровод затевай… Да и у детей своя компания. Тоже надо где-то и в городки поиграть, и мяч побросать. Весело будет у него, как у Бажутиных. Сирени можно насадить, цветы развести — ни один гость без букета домой не уедет, без ягод не погостит. Особенно ребятье. Жалко, что ли? Лакомься, рви, а такой, как Афоня Юдин, может и варенье сварить у него. Пожалуйста…
Малина, смородина что твой сорняк: воткни черенок, вкопай корень — вот тебе и ягоды. Работы на вечер, а удовольствия не на один год.
Нет, не для себя Василий Петрович берет такой большой участок. Жил он с людьми, для людей все эти годы — так и будет жить…
…Весело начиналось строительство дома. Радостно было ходить Василию по такому большому и такому милому сердцу участку. Любо было ему копать ямки, а затем ставить в них и утрамбовывать со щебенкой столбы будущей ограды.