– Твое лицо – это твой капитал, – убежденно говорила она и сама верила в это. – Береги свою красоту, ты и моргнуть не успеешь, как молодость уйдет. – Она касалась своего лица. – Уйдет навсегда.
Если бы не Сол и Этан, то кто знает, возможно, Лия стала бы такой же, как ее мать, – одержимой своей внешностью и материальными благами.
Сол Мейер владел мебельным магазином. Лия встретила его, когда ей было двадцать пять.
– Ты хочешь сказать, он не в нашем бизнесе? – ужаснулась мать, услышав о нем от дочери. Под бизнесом подразумевалось одно – киноиндустрия. Все остальное не заслуживало внимания.
– Я тоже не в бизнесе, – сказал Лия, – и я люблю его.
Мать театрально всплеснула ухоженными руками:
– Это меня не волнует. Ты все равно вернешься, вот увидишь.
Лия не вернулась. Они поженились, и пару лет спустя на свет появился Этан. Они жили на окраине Кармеля, Этан ходил в местную школу, бизнес Сола расширялся.
Они понемножку богатели, но по-прежнему жили спокойно, дружно и весело.
Этан поступил в Колледж аэронавтики. Он интересовался космическими программами и много раз бывал в Хьюстоне, в НАСА.
– Посмотри, мама, – показывал он на звездное небо, когда они стояли на террасе дома, – посмотри на звезды. Мы собираемся и туда. Человечество очень мало знает о Вселенной, а она велика.
Лия, у которой голова кружилась даже на эскалаторе, вздрагивала при мысли, что ее любимый сын отправится в космос. Но нужно позволить человеку жить своей жизнью.
Ранним утром раздался телефонный звонок. Звонил Карл, друг Этана. Он звонил из госпиталя. Какие-то парни угнали машину и выскочили на дорогу прямо перед мотоциклом Этана. Он врезался в стену.
Когда они приехали в госпиталь, Этан был еще жив. Но его мозг уже погиб. Он никогда не очнется, никогда не будет прежним Этаном. Вопрос заключался в том, позволят ли родители изъять его органы для трансплантации. Перед Лией и Солом стоял ужасающий выбор. Твой сын практически мертв, но он может помочь другим людям. Роговица, печень, легкие, кожа – все можно пересадить, перечень был бесконечен. Позднее Лия узнала, что среди врачей мотоциклисты считаются потенциальными донорами, поскольку слишком многие становятся ими в результате аварий.
Обезумевшие от горя, она и Сол пытались представить себе, как бы поступил Этан. Такие вопросы редко обсуждают в семьях.
Карл навел их на правильное решение. Он отказался отправляться домой, так как миссис и мистер Мейер нуждались в поддержке. И он же упомянул о благотворительном взносе, который недавно сделал Этан.
– Он перечислил десять тысяч для детей, больных раком. Я думаю, он отдал бы все, что у него есть. Знаете, его душа будет продолжать жить в ком-то еще.
Лия и Сол разрешили использовать органы сына.
Карл обнял Лию, как обнял бы ее Этан, и сказал:
– Жизнь продолжается.
Двенадцать человек получили возможность жить благодаря смерти Этана Мейера.
Но Лия не знала, как жить дальше. Не понимала, кто она, что ей делать, чем заниматься…
Она и Сол переживали потерю по-разному. Через год, прожив вместе двадцать шесть лет, они расстались. Они не смогли вынести боли друг друга. Всякий раз, когда Лия садилась за стол, она вспоминала Этана и начинала плакать.
Она уже не думала, что ей удастся вернуться к жизни. Перепробовала все виды лечения, оздоровительные диеты, уединение, рекомендуемое телевизионными проповедниками. Наконец подруга отвезла ее в спа в Аризоне: отдаленное, не тронутое цивилизацией место, поражающее красотами дикой природы.
Здесь, в знойной жаре, в месте, где ничто не напоминало ей о прежней жизни, она обрела долгожданный покой.
Разные люди приезжали в Клауд-Хилл (так назывался этот каменистый клочок земли), чтобы восстановить силы после болезни и душевных потрясений. У хозяйки центра, не имеющей возраста индианки по имени Секвойя, было множество самых разных клиентов: от очень богатых, прилетающих на частных самолетах, до тех, кто никогда не смог бы воспользоваться услугами спа, если бы Секвойя не поставила дело так, что богатые клиенты спонсировали малоимущих. Первую неделю пребывания Лия провела с двумя девочками-подростками из Лос-Анджелеса, лечившимися от наркотической зависимости, и ходила на прогулки с актером-комиком из Нью-Йорка, который после смерти матери страдал неуемным аппетитом.
– Клауд-Хилл не волшебное место, где все проблемы решаются сами собой, – сказала Секвойя Лии, – но оно помогает. Вы умеете ладить с людьми. Вы мягкая, добрая, вы знаете, что такое боль. Нельзя вытащить людей из пропасти, если вы сами не побывали там. Вы не хотели бы поработать здесь?
И Лия осталась в Клауд-Хилле на два года. Она открыла, что, помогая другим людям, помогает себе самой, и поняла, что у нее есть определенный дар в этой области.
Ее боль никогда бы не прошла, будь она склонна к той или иной зависимости, как, например, Дейзи, да и многие другие, кого она встретила в Клауд-Хилле за эти два года. Она потянулась бы к таблеткам, спиртному или еде. Лия старалась не думать о боли, но каждое утро боль просыпалась вместе с ней. Нужно было найти иной способ…
Однажды она решила, что должна открыть свой спа-центр.
Ей понадобилось много времени, чтобы найти подходящее место, дышавшее здоровьем и покоем. Старый Делейни-Хаус на Маунт-Карридж прекрасно подходил для этой цели. Название же пришло сразу – Клауд-Хилл.
– Клауд-Хилл в Аризоне и Клауд-Хилл в Ирландии, – сказала она Секвойе. – Могу я использовать это название?
– Конечно. Эти два места будут, как две путеводные звезды, указывать нужный путь, – одобрила Секвойя.
Лия вспомнила любовь Этана к звездам и подумала, что Секвойя все правильно поняла.
В дверь постучали.
– Лия, – послышался голос Клео. – Вы идете в купель?
– Да. И спрошу Дейзи, не хочет ли она пойти с нами.
– Хорошо, – кивнула Клео. Она познакомилась с Дейзи накануне за обедом. – Две клиентки еще не закончили процедуры: Мел Редмонд и Кэролайн Кейси. Они тоже собираются в купель. Я только что встретила Мел в раздевалке.
– Увидимся там, в пять, – предложила Лия.
Зал, где размещалась купель с водой из термального источника, был обращен на юго-запад, и вечернее солнце, опускаясь к горизонту, сияло сквозь огромные стеклянные двери. Они были открыты, и дремотный вечерний воздух смешивался с влажными испарениями купели.
Мел опустилась в воду в прекрасном настроении. Однако о Кэролайн она бы этого не сказала. Обе они провели чудесный день, приняв множество процедур, но настроение подруги не улучшилось.
Когда они сидели за ленчем, Мел с трудом выдерживала мрачность Кэролайн и едва не сорвалась. Но, заметив, как Кэрол нервно вертит на пальце обручальное кольцо, осудила себя за нетерпение.
Сейчас Кэролайн сидела напротив нее с закрытыми глазами, опершись спиной о бортик купели.
С ними была еще одна женщина. Она была моложе Мелани. Чувственная, сексуальная. Светлые волосы с золотистым отливом заколоты на макушке, а кожа такой потрясающей белизны, какая бывает только у рыжеволосых.
Широко улыбнувшись, Мел и Кэролайн, она откинулась назад и закрыла глаза.
Как хорошо, что можно не поддерживать беседу!
– Кто-нибудь будет сок?
Появилась высокая девушка, которая утром сидела в ресепшен. Мел вспомнила, что ее зовут Клео. Она держала поднос с кувшинами сока и стаканами.
– Есть апельсиновый и манго, – улыбнулась Клео, – а для тех, у кого в жизни не хватает ярких впечатлений, – сок фрукта страсти.
Все три женщины рассмеялись.
– Это единственная страсть, что мне осталась, – продолжала Клео, поставив поднос.
– Ни на минуту не поверю, – состроила гримасу Мел. – Держу пари, я здесь самая старшая. А у вас, молодых, я уверена, страсти хоть отбавляй, – сказала она, поглядывая на свою светловолосую соседку.
– Вы ошибаетесь, – вздохнула Дейзи. – Пожалуйста, налейте мне этого сока.
Выполнив просьбу, Клео присоединилась к ним в купели.
Они лежали в блаженном молчании.