Лия звонила почти каждое утро, перед уходом Дейзи на работу.
– Теперь я чувствую, что смогу с этим справиться. Хотя боль никуда не ушла, но я верю в себя. Это глупо? – спросила она.
– Вовсе нет, вы все делаете замечательно, Дейзи. Принимаете жизнь такой, как она есть, и это придает вам силы. Раньше вы старались вычеркнуть все неприятное из своей памяти, а сейчас похожи на боксера, который говорит: «Ударь меня, посмотрим, что получишь в ответ».
– Да, ударов предостаточно, – вздохнула Дейзи. – Вчера хотела что-нибудь посмотреть по телевизору, так вы не представляете, сколько рекламировали памперсы! Такие очаровательные малыши… Это разбивает мне сердце. Потом был фильм о матери, у которой похитили дочь. Я первые полчаса рыдала, мне казалось, что это у меня украли ребенка.
– Я понимаю, – мягко сказала Лия. – Когда Этан умер, у меня было ощущение, что молодых людей в возрасте двадцати трех лет в Калифорнии стало в несколько раз больше. Они были повсюду: на заправке, в магазине, на улице – счастливые, здоровые и, главное, живые. Они напоминали мне о моей потере. И я думала: почему умер не кто-нибудь из них, а мой сын?
– Лия, – спохватилась Дейзи, – мне не следует плакаться вам. Вы слишком много пережили, чтобы выслушивать еще и мои жалобы. Простите.
– Нет, Дейзи, рассказав мне о себе, вы помогли мне, – просто сказала Лия. – Я долго не могла разговаривать с людьми о смерти Этана. Но когда вы рассказывали мне об Алексе, о своей неосуществленной мечте иметь ребенка, я поняла, что могу рассказать вам о своем сыне. Мы помогли друг другу.
– Я больше не собираюсь сдаваться, – пообещала Дейзи. – Вчера, когда мне было так тяжело смотреть этот фильм, я переключила телевизор на новости. Там был репортаж о детях Африки, оставшихся сиротами из-за СПИДа. Это меня сразу же отрезвило. Прелестные детишки с печальными глазами, которые видели, как умирают их родители, и которых больше некому любить. И я решила сделать взнос в благотворительный фонд, чтобы помочь этим несчастным детям. Ведь это эгоизм – думать только о себе и своих переживаниях, правда?
Лия улыбнулась, сидя в своем офисе в Клауд-Хилле.
– Я восхищаюсь вами, Дейзи, – сказала она.
– Восхищаетесь? – переспросила Дейзи.
– У вас такое доброе сердце. Когда-нибудь вы станете мамой, и даже если ребенок биологически будет не ваш, вы будете чудесной матерью.
Дейзи была слишком потрясена, чтобы сразу ответить. Помедлив, она сказала:
– Я так надеюсь на это.
После посещения Клауд-Хилла Дейзи почувствовала, что готова вернуться на работу. Летом продажи в «Тиаре Джорджии» сокращались, поэтому каждый день приходилось пересматривать товары и снижать цены. Это была непростая работа, к тому же нужно было освободить вешалки от прежней коллекции. Одежда, обувь и аксессуары, которые Дейзи закупила в феврале, поступали ежедневно. Все это надо было распаковать, пересчитать, прикрепить ценники.
Они с Мэри обрабатывали партию прекрасного французского трикотажа, и Дейзи между делом сказала, что собирается переехать.
– Почему? – изумилась Мэри. – У тебя прекрасная квартира, ты сваляешь дурака, если откажешься от нее.
– Она постоянно напоминает мне об Алексе, – объяснила Дейзи. Аккуратно раскрыв упаковку трикотажа, она разложила на прилавке кардиганы и жилеты, все нежных тонов с бархатной отделкой. Когда в январе она впервые увидела их в Париже, то пришла в восхищение, и теперь была рада, что они по-прежнему нравятся ей. Так легко ошибиться и купить партию товара, который на первый взгляд вызывает восторг, а потом ты просто ненавидишь его.
– Чушь! – кратко высказалась Мэри. – Мой дом тоже напоминает мне о Барте, но я не собираюсь никуда переезжать.
– Это другое, – рассмеялась Дейзи. Мэри всегда умела заставить ее видеть во всем смешную сторону. – У тебя дети. А нас с Алексом больше ничего не связывает, мы даже не говорили с ним о квартире…
– Надеюсь, ты сумеешь отстоять свои интересы и подпишешь выгодное финансовое соглашение с помощью какой-нибудь акулы юриспруденции? – перебила ее Мэри. – Могу порекомендовать тебе своего адвоката. Он просто потрясающий. Правда, до сих пор так и не покатал меня на «порше», на который именно на мне и заработал.
– Зачем мне акула? – пожала плечами Дейзи. – Я просто хочу переехать.
Вернувшись из Клауд-Хилла, она много думала об этом. Она слишком надолго зациклилась на своем прошлом, испытывая благодарность к Алексу за спасение.
– Переехать можно, но надо сделать это с умом, – начала сдаваться Мэри. – Твоя квартира стоит немалых денег. И потом, ты должна что-то получить в качестве компенсации за четырнадцать лет, прожитых с Алексом. Это, знаешь ли, срок.
– Ты же не можешь утверждать, что он совсем ничего не оставил мне, – усмехнулась Дейзи. – Я получила комплекс неполноценности.
– Не думаю, что суд примет это во внимание.
– Честно говоря, я страдала им еще до встречи с Алексом. Мне, Мэри, нужна только моя часть денег за квартиру, и все. Не больше.
– И куда ты собираешься переезжать? Ты ведь не уедешь из Каррикуэлла? – встревожилась Мэри.
– Продается коттедж неподалеку от Лии. И от моей мамы, – добавила Дейзи. – Я несколько раз проезжала мимо и хочу посмотреть его в субботу. Никогда прежде я не думала о коттедже, потому что Алекс предпочитал квартиру. И мне казалось, я тоже. Но на самом деле – нет. Всю сознательную жизнь я прожила в квартире, и вдруг выяснилось, что я хочу жить в собственном доме.
Карла, замещавшая Паулу, просунула голову в дверь.
– Столько всего купили на распродаже! – радостно сообщила она. В руках у нее были джинсы с блестками и вышивкой по обшлагам. – А вот на них никто даже не взглянул, может, снизим цену?
– Пожалуй. Я напишу ценник, – сказала Дейзи, забирая джинсы у Карлы. – Ненавижу распродажи. Значит, я неправильно подобрала товар. Мне, например, казалось, что эти джинсы уйдут сразу.
– Они бы и ушли, но слишком маленький размер.
– Я когда-то влезала в такие, – вздохнула Дейзи.
– Ну хватит, – остановила ее Мэри.
– Не буду, – приободрилась Дейзи. – Но я хочу похудеть и собираюсь заняться этим вплотную.
– Зачем? – удивилась Мэри. – Думаешь, станешь стройной, и тогда Алекс вернется к тебе?
– Нет. – Дейзи покачала головой. – Я стану стройной и красивой, найду классного парня и закручу с ним роман.
– Если так, то я с тобой! – воскликнула Мэри, обрадовавшись, что к подруге возвращается прежняя живость. Они обе понимали, что Дейзи шутит, потому что сейчас ей не до романов, но посмеяться над этим – шаг в правильном направлении.
– Нет уж, Мэри, – улыбнулась Дейзи. – Ты останешься. Я буду действовать одна. Клео объяснила мне, что мужчины охотнее вступают в разговоры с женщиной, если она путешествует в одиночестве. Она сделала этот вывод из своих наблюдений над постояльцами отеля. Группа женщин – это угроза, а одиночка – нет. Хотя придется попотеть. Как, по-твоему, похожа я на женщину, которая привлекает одиноких мужчин?
– Я лучше промолчу, – хмыкнула Мэри. – Только не забудь купить кое-что из одежды, когда отправишься на поиски. Магазин должен процветать.
На следующее воскресенье были назначены крестины ребенка Паулы. Несмотря на явное улучшение настроения, в душе Дейзи побаивалась этого события. Маленькая Эмма была прелестна, и ее восторженная мамочка хотела, чтобы после крестин все собрались у нее дома. Дейзи боялась снова погрузиться в черную меланхолию. Пухленькие младенцы в рекламе памперсов – это одно, а реальная малышка – совсем другое.
– Ты должна прийти, – настаивала Паула по телефону. – Я знаю, для тебя это тяжело, поскольку ты рассталась с Алексом. Но, пожалуйста, Дейзи. Будет просто ужасно, если ты не придешь.
Слава Богу, что Паула не знала о проблемах Дейзи, связанных с клиникой «Авалон», тогда бы она оказалась в очень непростом положении.
– Хорошо, что я не распространялась об этом, – сказала Дейзи, беседуя с Мэри на следующий день. – Не хочу, чтобы нас жалели из-за того, что у нас нет детей, вернее, меня, Алекс теперь не в счет.