— Нет, я все же прав. Тебя ждет за это суровое, но справедливое наказание.
Он прижал руки Габриель к полу и принялся осыпать ее тело поцелуями. Он прикасался к ней горячими от страсти губами, вызывая в ее теле ответный жар. Он впитывал каждый дюйм ее разгоряченной кожи. Он хотел навсегда запомнить этот запах, сводящий его с ума.
Габриель что-то шептала и то умоляла его не останавливаться, то просила прекратить. Ей казалось, что сейчас небо упадет на нее и раздавит своей чернотой. Она думала, что большего блаженства уже не может быть, но через мгновение достигала таких вершин, о которых раньше и не подозревала.
Ее тело сотрясали судороги блаженства, но Эдвин крепко держал ее в своих руках. Он целовал ее мокрое от слез лицо. Он успокаивал ее, нежно обнимая за плечи. Габриель прижалась к нему дрожащим от усталости телом. У нее уже не было сил отвечать на его ласки. Она хотела только одного: вот так лежать с ним рядом всю жизнь, чтобы он ее целовал и крепко прижимал к себе.
— Кажется, наказание достигло своей цели, — шутя, сказал он, когда Габриель пришла в себя.
— Кажется, мне придется мстить! — ответила она и перевернула Эдвина на спину. — Только прошу тебя, не дергайся, все же я не такая сильная, как ты!
Она улыбнулась и склонилась над ним.
Эдвин закрыл глаза.
16
Габриель проснулась рано утром, когда солнце только вставало на горизонте. Она улыбнулась и прижалась к теплому боку мужчины, который спал рядом с ней. Эдвин во сне что-то пробормотал и положил руку на плечи Габриель, притягивая ее к себе. Он обнял ее и прошептал на ухо:
— Ты — мое сокровище.
Как это здорово, вот так лежать рядом с мужчиной и думать о всяких глупостях. Знать, что не надо с утра никуда уходить. Что не надо потом по телефону говорить ему, что эти отношения — вовсе не то, что мне надо. И как здорово, что я не стала сдерживаться и сделала первый шаг. Эдвин еще долго ходил бы вокруг да около. А может быть, он специально подталкивал меня к тому, чтобы я сделала первый шаг? Ведь если бы он накинулся на меня, я бы не отказала, но и неизвестно, что бы решила утром. Может быть, все бы закончилось как всегда. Надо будет его спросить, права ли я. Габриель устроилась поудобнее в его объятиях. Интересно, многие ли вот так спокойно встречают каждое утро? Или такое счастье достается лишь единицам? Да какая мне разница! Ведь я рядом с ним, мне хорошо, а все остальное — ерунда.
Габриель улыбнулась и теснее прижалась к Эдвину.
Даже если завтра перестанет светить солнце, мне будет все равно. Все, что мне надо, и так рядом. Хотя я этого Эдвину никогда, наверное, не скажу. Как не скажу и того, что теперь мне безразличен даже мой комплекс. Ну, не совсем безразличен, быстро исправилась Габриель, просто он теперь перестал быть смыслом моего существования. У меня появилась новая цель — я хочу, чтобы этот мужчина был счастлив! И больше мне от жизни ничего не надо. Только его счастье. И пусть он поймет, что счастлив он будет только рядом со мной!
Габриель закрыла глаза и впервые за много лет с прежней детской горячностью просила у высших сил счастья для себя и своего избранника.
Она не получила ответа: ни положительного, ни отрицательного. Но всходило солнце, начинался новый день. Яркий, погожий, по-настоящему летний. А это могло значить только одно: ее просьба исполнится.
Габриель прижалась к Эдвину. Ей хотелось быть к нему так близко, как только это возможно. Она повернулась лицом к Эдвину и уткнулась носом в его грудь.
— Солнышко, если ты будешь сопеть мне в грудь, как маленький хорек, я умру от щекотки!
— Хорьки не сопят! — поправила его Габриель.
— Тебе виднее! — охотно согласился Эдвин. — Ты же у нас ветеринар.
— А что, я похожа на хорька?
— Только когда сопишь!
Габриель не стала продолжать перебранку и просто ударила Эдвина подушкой.
— Любишь ты, чтобы последнее слово всегда оставалось за тобой! — прокомментировал он. — Но все равно ты сопишь, как хорек!
За свою дерзость Эдвин получил целый град подушечных ударов. Наконец он смог поймать руки Габриель и прижать их к кровати. Он наклонился и поцеловал ее в губы.
— Это будет маленькой компенсацией за принесенный мне моральный и физический вред, — сказал он, отрываясь от ее сладких губ.
— А что мне надо сделать, чтобы тебе потребовалась компенсация покрупнее? — игриво спросила Габриель. Она закусила губу и хитро посмотрела на Эдвина.
— Для этого тебе просто надо быть! Я ведь схожу с ума оттого, что ты есть на этом свете. Как же мы могли так долго жить друг без друга?